Леди GUN

Почему он молчит? Прошли почти сутки, а он не соизволил даже позвонить. Она мечется по этой золотой клетке с велотренажером «Кетлер», вибромассажером и ванной– джакузи и не находит себе места. Неизвестность… Она томит, гнетет, убивает ее. Телефон молчит… молчит…

Елена выходила из отеля несколько раз, но неумолимые соглядатаи просили ее вернуться в номер, вежливо напоминая о договоренности, и она снова отрешенно смотрела на телефонный аппарат, словно гипнотизируя его, выпрашивая хоть единый звук, единое слово, хоть одну весточку о Сашеньке.

Одинцов до конца не понимал, как чувствовала себя Родионова. Для него этот звонок не был столь принципиальным. Он считал, что данного ей слова о том, что с девочкой ничего плохого не случится, достаточно. Он не спешил с возвращением ребенка, потому как думал, что надобность в Матушке еще не отпала. Другой причиной, скорее основной и роднящей номенклатурного злодея с обычными маньяками, было то, что ему нравилось держать ее на взводе.

Эта сильная женщина зависела от него, он мог диктовать ей условия, приказывать. Он знал, что, если захочет, она пойдет на все. Кровь холодило при этих мыслях. Как она держалась в офисе Крота! Какое хладнокровие и владение собой. В ее положении далеко не каждая женщина могла бы так себя вести. Одинцов восхищался ею. Тем более, несмотря на возраст, она не казалась старой. В ней было нечто, что притягивало. Леди-гангстер… Ее оружие – внешность и воля. Она сама – орудие. Надежная пушка типа популярного «Глока-17». Она – Леди Gun!

Что до этих молоденьких цыпочек, то в них можно было разглядеть лишь агрегат для утоления своей сексуальной жажды. А перед Родионовой нестыдно было преклонить колени. В ее облике угадывалась породистая аристократка, пресыщенная и недосягаемая, циничная и жестокая. Холодная и одновременно по-сумасшедшему страстная. Одинцов все больше и больше задумывался об этом и готов был признаться себе, что ему небезразлична эта женщина.

Как ждала Елена телефонного звонка, и как просто ей было позвонить. Но Одинцов этого не сделал еще и потому, что был очень занят. Его подчиненные и специальная антитеррористическая группа ФСБ проводили операцию по обезвреживанию преступного клана торговцев оружием из Эстонии. Руководителем операции был назначен Одинцов. Поэтому ему удалось укрыть часть конфискованного оружия от сослуживцев и командира подразделения, чтобы затем тайно передать его наиболее радикальным соратникам из братства…

Родионова не могла ничего предпринять. Вынужденное бездействие било по психике. К двум часам ночи душевные силы иссякли. Она без чувств упала на кровать в спальне. Возможно, потеря сознания явилась защитной реакцией истощенного непрекращающимися переживаниями организма. Однако спасительное беспамятство растормошило в глубинах подсознания застарелые страхи, ей снились ужасы прошлого. Она как наяву снова видела кошмары, исковеркавшие всю ее жизнь. Первым кошмаром предстал епископ Симеон в белом куколе. Этот человек являл собой для Елены олицетворение человеческой низости. Его седая борода вытянулась козлиным клином, глазки светились красными зрачками, как на портретном фото, отснятом дешевым «Полароидом» на ялтинской набережной.

Слабо тлеющие очаги разума делали безуспешные попытки успокоить Елену. Она отчетливо видела красные зрачки Симеона, мигающие поочереди раздражающими яркими семафорами. Сквозь частокол из корявых веток пробивался материализовавшийся розовый сгусток света и мелодии, отразившийся от зрачков епископа. «Сказки Венского леса» заполняли пустоты сознания, вытесняя вакуум и злорадно смеясь. Беспощадный вальс ударял по барабанным перепонкам навязчивыми нотами Штрауса. Сгусток уже стоял пред глазами. Интуиция подсказывала, что сейчас произойдет нечто страшное. Сгусток раздувался, принимал очертания прозрачной сферической окружности идеальных форм. Ее стенки стремились к ничтожно малой толщине. Внутри этого огромного мыльного пузыря Елена увидела сына. Андрюша ей улыбался. Он был красивым, ее мальчик…

– Что со мной будет, мама? – по-юношески наивно спрашивал он.

Елена протянула к сыну руки, но стенки пузыря от прикосновения ее пальцев отпружинили. И тут шар лопнул. Прогремел оглушительный взрыв. Андрюшу разорвало в клочья.

– А-А! – кричала обезумевшая мать. – Андрюшенька! Где ты!!!

Она упала на колени и рыла, рыла землю под ногами, не понимая, что делает, не зная, что ей теперь делать.

Она повалилась на землю безжизненная. Елена взывала к Богу, молила о помощи, о милосердии. И горько рыдала, выпрашивая смерть для себя и жизнь для своего ребенка…

Телефонный звонок вернул ее к реальности. Пульс бился так, словно сердце сдавало стометровку. Елена сорвала трубку, которая чуть не выскользнула из влажной ладони.

– Доброе утро… – это был он.

Да, было семь утра. Елена мельком взглянула на часы.

– Что с моей дочерью?! – гневно прокричала она.

– Я же обещал вам, что с ней все будет в порядке, – напомнил Одинцов. – Вы напрасно волнуетесь по этому поводу. Ну, хотите услышать ее?..