Леди и горец

Его слова прозвучали как пророчество, и он свято в него верил. Мигнув на прощание, погасла лампа. Джудит вздрогнула, потянулась и поднялась с постели. Хотя шторм уже стихал и удалялся от замка, в комнате по-прежнему было темно и мрачно. Утихнет ли когда-нибудь шторм, который бушует у нее в груди? Она привела в порядок свою одежду и зачем-то еще раз переложила содержимое корзинки. Хотя мысли ее были далеки и от корзинки, и от ее содержимого. Она думала о мужчине, который уже во второй раз возвращал данное ею слово и отказывался от ее тела, хотя при желании мог бы им обладать. Ему удалось разбудить ее чувственность. Она находилась в плену уже более месяца, даже сумела добиться для себя в Лохви кое-каких послаблений, но чувствовала себя сейчас еще более зависимой, чем в начале своего заточения. Зависимой главным образом от желаний собственного тела. И от новых, неведомых ей прежде ощущений. Коридор, куда выходила дверь комнаты, был пуст, и в нем эхом отдавались ее шаги. Спустившись в большой зал, она обнаружила, что там, кроме кучки жавшихся к очагу слуг, тоже никого нет. Видимо, лэрд Лохви и молодой Гленлион отправились по своим делам. Их отсутствие явилось для нее истинным благословением: говорить и спорить ей не хотелось, тем более что покой ее был нарушен и ей хотелось разобраться в своих чувствах. Ее появление в зале не произвело на слуг никакого впечатления: казалось, они ее просто не замечали. И неудивительно — сидя у камелька, они потягивали эль и с воодушевлением болтали о всяких пустяках. Она сердито поджала губы. Нечего было и думать, что эти люди без напоминания с ее стороны догадаются выбросить мокрый камыш и настелить новый или вытереть с пола натекшую со двора воду. Она прошла на кухню, которая освещалась лишь полыхавшим в очаге пламенем. Рядом с очагом, с несчастным видом глядя в огонь, сидела Катриона.

— Что приуныла? Грозы испугалась? — обратилась Джудит к судомойке. — Успокойся. Она уже проходит. Кстати, где Мейри?

— Ушла с Томом и леди Сарой.

Джудит удивленно выгнула бровь. Непонятно, какие отношения могли связывать Мейри с Сарой — вдовой Кеннета Кэмпбелла.

— Куда? — резко спросила она, как всегда, беспокоясь за ребенка. — Если не ошибаюсь, это тебе было поручено за ней приглядывать?

— Ясное дело, мне. Но Мейри заигралась с детьми леди Сары, и я подумала, что не будет большого вреда, если она пойдет с ними.

— Что ж, — сказала после минутного размышления Джудит, — я вовсе не против, чтобы Мейри играла с другими детьми. Но почему ты не пошла с ней, а сидишь здесь у очага в одиночестве? Неужели бури испугалась?

— Я колдовства боюсь. Это не ты наколдовала бурю, миледи? — дрожащим голосом спросила Катриона, прикрывая лицо руками.

— Конечно, нет, — сказала Джудит. — Да и с какой стати мне было вызывать бурю?

— Чтобы доказать лэрду, что ты могущественней, чем он. Так, во всяком случае, сказала старая Мэгги.

— Что за глупости! — Джудит повернулась к Катрионе и, положив руки на бедра, хмуро посмотрела на девицу. — Уж если на то пошло, я прежде всего заколдовала бы твоего хозяина. Пугать простых людей мне ни к чему.

Поколебавшись, Катриона поднялась и продемонстрировала Джудит скатерть, где бахрома была завязана узелками. При этом руки ее дрожали.

— Старая Мэгги сказала, что это ты сделала. Завязанные особым образом узлы на постельном белье или на скатерти являлись знаком колдовства и волхвования, и Джудит сразу поняла, что это дело рук зловредной старухи.

— Эти узлы, Катриона, вязала не я.

— Уж и не знаю, кто это сделал, — проговорила девица, — но знаю точно, что если завязать три узелка, а потом бросить через левое плечо камень, то разразится буря.

— Вполне возможно. Но говорю тебе, это не я, — наставительно повторила Джудит. — Впрочем, хватит об этом. В большом зале надо убрать с пола мокрый камыш и настелить новый. Если тебе одной это не по силам, скажи слугам, чтобы помогли.

Джудит старалась загрузить себя ежедневной привычной работой, только бы не думать о Роберте Гленлионе и его ласках. Кажется, она начинала понимать, о чем пели в своих песнях менестрели.

Глава 11

Гроза закончилась, и в замковом дворике все стихло. Только чавкала под ногами жирная, похожая на трясину грязь, в которой вполне мог застрять ботинок.

— Липнет, как детское дерьмо к пеленке, — брезгливо бросил Фергал, колотя ногой о стену амбара, чтобы сбить с сапога грязь. — А ливень как лил! Поднимись вода еще на дюйм, и большой зал затопило бы.

— Это наверняка задержит мой отъезд, — произнес Роб, имея в виду ужасное состояние грунта в округе. — Сейчас на дорогах столько воды, что нужна лодка, а не лошадь.

— Обычная погодка для этого времени года. — Фергал еще раз потыкал носком сапога в стену, потом притопнул обеими ногами сразу. — Холодно и мокро. Бр-р!

— Насколько я знаю, повреждена крыша стойла. А еще повреждения есть?

— Нет. Если не считать ворот хлева. Но их не гроза поломала, а дикий кабан, которого ты убил.