Леди и лорд

— Честно говоря, я никогда еще не чувствовала себя настолько здоровой.

— Вот уж ни за что не подумала бы, что тебя могут заинтересовать дети. — Следующая ядовитая стрела была адресована Джонни. Эти слова были произнесены самым интимным тоном, а потому не могли не взбесить Элизабет.

Нагнувшись к жене, Джонни успокаивающе накрыл ее ладонь своей.

— Мы оба очень хотим этого ребенка, — сказал он и бросил на супругу один из тех нежных взглядов, о которых мадам Ламье неустанно рассказывала всем в Келсо на протяжении двух последних недель.

— Действительно, я очень долго мечтала о маленьком, — согласилась Элизабет, подняв взгляд на Джанет, лицо которой напоминало сейчас злобную маску.

— Смотри, как бы он не родился недоношенным, — язвительно проворковала графиня Лотиан.

— Довольно, Джанет! — одернул ее муж. — Тебе не следует больше пить.

На секунду графиня замолкла, видимо решая, как ответить супругу. Ее темные брови сошлись у переносицы, красный рот сжался в тонкую линию. Однако эрл Лотиан, державшийся, несмотря на годы, осанисто и с достоинством, все еще мог поставить на место кого угодно.

Откинувшись на спинку стула, Джанет театральным жестом подняла свой бокал и с подчеркнутым подобострастием протянула мужу, словно желала выпить с ним в знак примирения.

В разговоре она больше не участвовала, однако до конца ужина осушала один бокал за другим, что было верным признаком надвигающейся бури. Сегодня вечером гроза была неминуема. Джонни хорошо знал: в подпитии Джанет Линдсей превращалась в бомбу с тлеющим фитилем.

Как только ужин закончился и вся компания переместилась в гостиную, чтобы немного передохнуть после обильного стола, Джонни, сославшись на состояние Элизабет, извинился перед гостями за ранний уход. Супруги Линдсей остались ночевать, как это водилось между соседями в те времена, когда бездорожье делало путь от одного поместья к другому, и без того неблизкий, еще более значительным с наступлением темноты. Поскольку друзья Джонни уже не первый раз оставались в его доме на ночлег, слуги привычно проводили их в специально отведенные покои.

— Надеюсь, нам не слишком часто придется развлекать твоих старых любовниц, — взвинченно заметила Элизабет, когда они с мужем остались наедине в своей спальне. — После десятого бокала вина они становятся на редкость неприятными.

Замечание явно требовало ответа, и Джонни перебрал в уме с десяток вариантов, отчаянно пытаясь найти такой, который не спровоцировал бы взрыва. Печальная правда заключалась в том, что в сопредельных поместьях действительно проживали несколько дам, которых вполне можно было отнести к этой категории. И в ближайшее время они наверняка собирались наведаться к бывшему поклоннику, естественно, в сопровождении мужей.

— Извини, милая, — выбрал он наконец из всех ответов самый простой. — Как-то нескладно все это получается.

— Так как же мне быть, как защищаться? — продолжала вопрошать Элизабет, давая выход раздражению, накопившемуся за вечер. — Эта пьяная сучка кругом права, и ты прекрасно знаешь это! Да, я скоро растолстею и подурнею, и мне останется только по очереди принимать за чаем или ужином всех потаскушек Роксбурга, бессильно наблюдая, как каждая из них похваляется тем, что когда-то зналась с тобою весьма близко.

Стоя перед зеркалом в подвижной раме, она скорчила себе гримасу. Теперь, когда на ней не было бордового бархатного платья с кружевами цвета слоновой кости, стало особенно заметно, как раздалась ее талия, а располневшие груди еще больше утяжеляют се тело.

Подойдя к ней сзади, Джонни тихо проговорил:

— Да разве хоть одна из них сравнится с тобой? Ведь я так тебя люблю — именно сейчас, когда ты беременна.

— Все это только слова! — Бросая ему этот упрек, она в глубине души осознавала, что ведет себя как капризный ребенок. Однако после нескольких мучительных часов, проведенных в компании Джанет Линдсей, красивой, как фарфоровая статуэтка, и соблазнительной, как фея, Элизабет просто не могла вести себя иначе. — А она просто наглая шлюха! — подытожила возмущенная жена.

«Чем и привлекательна», — закончил про себя ее фразу Джонни, хотя о его влечении к Джанет можно было теперь говорить только в прошедшем времени.

— Я позабочусь о том, чтобы утром они уехали, — попытался он успокоить расходившуюся супругу, опасливо прикоснувшись к ее руке. Передряги с гостями заставляли его усомниться в том, что этот жест будет воспринят достаточно благосклонно. И он оказался прав.

Крутанувшись на месте, как волчок, Элизабет зло произнесла:

— А вот я сомневаюсь, что графиня соблаговолит завтра убраться восвояси!

Долгий опыт научил Джонни не отвечать криком на раздраженные женские упреки.

— Тогда, может быть, мне стоит поговорить с Калроссом еще сегодня? — произнес он как можно спокойнее. — Чтобы быть уверенным заранее…

— Ты снова хочешь встретиться с ней!

— Да нет же! О Господи, как такое могло прийти тебе в голову? Надо же, принесла их нелегкая… — Он обеспокоенно посмотрел на часы. — Ничего, еще не поздно. Калросс сейчас наверняка играет в бильярд.