Леди и лорд

Махнув Монро рукой, чтобы тот следовал за ним в кабинет, Джонни подождал, когда тот зайдет, и плотно закрыл дверь.

— Расскажу тебе обо всем завтра. Сейчас не могу — Элизабет ждет. Кстати, спасибо тебе за то, что ты позаботился тут о ней. Как она себя чувствует?

— Теперь, когда ты вернулся, о ней можно не беспокоиться. Гляди-ка, на тебе нет почти ни одной царапины! — добавил Монро с улыбкой. — И все же тебе не мешало бы перевязать руку.

Опустив глаза, Джонни увидел рассеченный рукав и кровоточащую рану на правой руке.

— Ерунда. Грэмы не стали биться до конца, поскольку братья сбежали. Впрочем, вряд ли стоит этому удивляться. Но ты, наверное, уже слышал, что Мэттью остался в живых. Вот досада-то…

— Кинмонт сказал мне, что он в Карлайле.

— Должно быть, в Карлайле, а может, уже возвращается в Ридсдейлский лес, узнав, что нас там больше нет. Я склоняюсь к мысли о том, что он все же задержится в Карлайле, ведь там стоит английский гарнизон. Наш отряд отправился туда на его поиски. А я обещал Элизабет вернуться через два дня, вот и заехал ненадолго.

— Ты не должен оставлять его в живых. Это ясно как Божий день.

— Не должен… — Джонни до боли стиснул кулаки от ненависти к Мэттью Грэму. Этот человек заслуживал только одного — смерти.

— Но должен ли ты сам ехать туда? Не лучше ли послать кого-нибудь другого?

Искоса взглянув на двоюродного брата, Джонни улыбнулся. Улыбка получилась довольно мрачной — скривившись ненадолго, губы вновь вытянулись в жесткую линию.

— Он мой.

— Не стоит из-за него рисковать своей жизнью.

— А я и не собираюсь, — снова улыбнулся Джонни, на сей раз теплее. — Как бы то ни было, я тронут твоей заботой.

— И когда же ты уезжаешь?

— Как только получу весточку от Адама. Должно быть, дня через три-четыре.

— Что ж, не смею больше утомлять тебя, — проявил великодушие Монро, прекратив расспросы и направившись к двери. — То-то Элизабет обрадуется, когда узнает, что ты вернулся!

— Я преодолел бы любые преграды, чтобы вернуться к ней, — пробормотал Джонни еле слышно.

— Вот и скажи ей об этом, — предложил Монро, обладавший чутким слухом. — А то она извелась вся, только и делает, что плачет.

— Все это из-за ребенка. Капризы и все прочее…

— А может, и из-за дурных предчувствий. Ведь тебя могли убить.

— В таком случае пришлось бы как-то выбираться с того света, чтобы предстать перед ней.

Монро задумчиво глядел на Джонни, не веря своим глазам. Перемены, произошедшие в его двоюродном брате, были поистине поражающими. Кто бы мог подумать, что в этом человеке таятся такие запасы любви?

— Вероятно, ты стал бы единственным человеком, который преодолел бы этот скорбный путь в обратном направлении, — тихо произнес он.

— Ты, как всегда, прав, черт возьми! — добродушно ухмыльнулся Джонни, не утративший, однако, всегдашней самоуверенности. — Впрочем, давай-ка оставим эту мрачную тему. В конце концов я вернулся более или менее целым, и самая прекрасная женщина на свете ждет меня в своей комнате наверху. Не буду терять времени попусту, а то мне нужно еще переодеться. Так что adieu[21], мой друг! — Его темная бровь задорно изогнулась. — Поговорим завтра в полдень.

Элизабет сидела у огня, когда он вошел к ней. Она куталась в широкий халат из темно-синего бархата. Ее волосы вспыхивали золотом, когда огонь в камине бросал на них неровный отсвет. Едва Джонни переступил порог, жена с радостным криком вскочила с места и бросилась к нему. Тяжелый бархат развевался за ее плечами словно крылья.

Ему хотелось казаться сдержанным. И все же, не вытерпев, он бросился ей навстречу. Жадно глядя на нее, Джонни удивлялся, как мог жить до встречи с ней. Она упала в его распростертые объятия, и он закружил ее по комнате, сам не свой от счастья. От радости Элизабет визжала и смеялась, как расшалившийся маленький ребенок.

— Долго же ты пробыл в Джедбурге, — произнесла она капризным тоном, когда Джонни наконец опустил ее на пол. Однако ее улыбка искрилась неподдельной радостью.

— Я заглажу свою вину, — пообещал он. Его улыбка была бесстыдной, а руки блуждали по располневшему стану жены.

— Думаешь, меня так легко задобрить? — все так же задиристо спросила Элизабет.

— Я знаю, как тебя ублажить, — произнес он тихим голосом опытного соблазнителя, притянув ее ближе, так что их тела соприкоснулись. Нужно было только, чтобы она почувствовала его. Дальше все было просто.

— Я стала такой распущенной, с тех пор как узнала тебя, — прошептала она. Ответ ее тела был мгновенным и страстным.

— Очень важное качество для такой очаровательной жены, как ты, — пробормотал Джонни, руки которого медленно скользили вниз по великолепному бархату халата. — Тебе остается только доказать, что твоя распущенность — не просто слова…

Потянувшись вверх, Элизабет положила свои маленькие ладошки на его лицо и, пригнув голову мужа к себе, поцеловала его — медленно, жарко, страстно. А затем прошептала прямо ему в губы:

— Целых два дня я не знала мужской любви…

Напоминание о лишениях, выпавших на долю жены, лишь усилило его возбуждение.