Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)

...виперы селились в тихих влажных местах, предпочитая удаленные пещеры. И если так, то люди им были без надобности?

- Ты мне скажи... - Ричард нашел в кармане бусину на веревочке, из которой когда-то собирался сделать амулет, да что-то руки не дошли. Он вытащил эту бусину и протянул випере. - Держи. Будет еще лучше...

...ее одеяния - вовсе не одежда, а складки плоти...

- Я не голодна, - она бусину приняла и наклонилась. - Повесь. Не бойся. Они не тронут тебя... ты вежливый. Забавный. Остальные кричат... бросаются... всяким. Больно хотят делать. Я не люблю, когда больно... люди такие... невежливые.

Прикасаться к змеям было не то, чтобы противно, скорее страшно. Все же трогать живых змей - не самая лучшая идея.

Но укусить его не укусили.

А кожа виперы на ощупь была теплой и слегка шершавой.

- Они боялись.

- Я тоже боялась. Раньше. Давно. Я была слабой и пряталась. Теперь я сильная.

- Верю.

Странный разговор. И еще более странно, что Ричард в состоянии его продолжать.

- Что ты ищешь? - спросила випера и по губам ее скользнул раздвоенный язычок.

- Вот это, - Ричард извлек монеты. - Или то, что на них похоже...

...она говорит на старом языке и... и быть может, это ничего не значит. А может, випера стара, старше любого живого существа, с которым Ричарду приходилось иметь дело.

Ее змеи вытянулись.

Опутали запястье Ричарда.

Лизнули пальцы.

Коснулись золотых монет. И заключенное в них заклятье дрогнуло, отзываясь на чужую просьбу. Випера смежила веки.

...чешуя на щеках.

И на шее... на шее крупнее, а на лице мелкая и плотная, чешуйки смыкаются так, что кажутся гладкою поверхностью...

- Оно плохое, - наконец, произнесла випера. - Я знаю, где оно лежит... это было раньше... я только перестала прятаться ото всех... я свила гнездо... а он пришел и сказал, что не станет убивать меня. Он мог.

Змеи раздраженно зашипели.

Если хоть одна вопьется, то...

- Ты боишься? - випера вперилась в Ричарда взглядом.

- Боюсь, конечно.

- Но ты не бежишь?

- Куда мне бежать.

- И не пытаешься меня убить.

- Говорю же, вряд ли выйдет...

- Ты не такой... тот... он был злым... он убил моих сестер... я старшей была, да... и трижды сменила шкуру... но он мог бы убить меня... он, не ты... он всех... и мою мать... а она давно жила... очень давно... он сказал, что сделал за меня мою работу... и бросил мне корзину дохлой рыбы... я не ем дохлую... - пожаловалась випера. - А потом ушел... оставил свою вещь и ушел. Я тоже хотела. Но оказалось, он сделал так, что я не могу оставить ту нору.

Змеи взвились над ее головой, а складки хитона заволновались.

- Если ты заберешь ее, будет хорошо... там слишком сухо стало. И мои кладки не выживают.

- Мне жаль.

- Скажи, - прозвучал в голове голос Альера, - что ты не настолько обезумел, чтобы соваться в логово этой твари?

А у Ричарда есть выбор? С чего он решил, что монета будет в храме? Местный храм, в отличие от предыдущих, был хорошенько разграблен, там если что и осталось, то не золотое...

- Заберу, - пообещал Ричард и уточнил. - Если ты не станешь меня убивать.

- Не стану.

Как-то вот... неубедительно прозвучало, право слово.

***

Альвийское дружелюбие - высокая кухня... все церемонно, изящно и не слишком-то съедобно. Как-то вот довелось мне побывать в одном сверхмодном ресторане и ощущения были сходные.

Дом со сводчатым потолком.

Белоснежные стены.

Белые же узоры.

Белые ковры и серебро.

Белые светящиеся камни на подставках из белого же камня, правда, не светящегося. Белые кресла, правда, больше похожие на переплетение стальных труб. И женщина в белых же одеяниях, которая так и не соизволила представиться.

Рядом с ней я чувствовала себя безродной замарашкой. Еще и вспотевшей.

- Присядь, дитя, - широким жестом альвийка указала на кресло. - Меня зовут Нинадриэль Прекраснейшая...

Она замолчала, давая мне несколько мгновений на то, чтобы оценить имя, и я вежливо кивнула. Мне ли спорить? Прекраснейшая так прекраснейшая...

- Твое имя мне известно, - тонкая рука поднялась, и белопенные одежды скатились до локтя. - И речь ныне пойдет не о нем...

Тихон молча устроился на полу.

В не слишком-то чистых штанах, в куртке, наброшенной на голое тело, он составлял удивительный контраст и с матерью своей и с самим этим местом. Он скрестил ноги и руки положил на колени, а в пальцах появилась серая гайка.

- ...и не о сыне моем, который позабыл о сыновнем долге и отринул свое предопределение ради пустого...

Тихон и ухом не повел.

- Речь ныне пойдет о Равновесии мира, которое должно быть восстановлено, - дева сложила руки на коленях.

А пальцы-то когтистые.

И вон в оскале дружелюбия клыки мелькнули.

- Когда я получила письмо от сына своего, который уже десять солнцеворотов не подавал весточки, сердце мое преисполнилось печали...

- Мама...

- И мою душу греет лишь понимание, что он, позабыв обо всем, чему учила я его...

...на месте Тихона я бы тоже сбежала. С этакою мозгоклюйкой жить еще то удовольствие извращенного плана.

- А могу я узнать, зачем я здесь...

...и одна. Гуле в альвийском посольстве оказались не рады.