Леди и смерть

– Друзья называют меня «Эмили», тебе придется к этому привыкнуть. Я хорошо представляю себе твои чувства, не так давно я сама вместе с мужем и подругами бежала из дома, желая развеять печаль и страх, владевшие нами в те дни. Пройдет две-три недели, и ты повеселеешь. Боюсь, твоему брату будет намного тяжелее оправиться, ведь он любил мисс Несбитт…

– Я знаю, что должна была остаться и поддерживать его, но я боюсь, – Кэтрин приняла слова леди Гренвилл за упрек, хотя Эмили вовсе не стремилась огорчить девушку. – Он столько всего сломал и разрушил, метался по дому, кричал, а потом, когда полковник Дейл сумел дать ему лекарство, стал бродить, словно тень, и это выглядело еще ужаснее…

Выпуклые глаза мисс Рис-Джонс стали казаться еще больше на осунувшемся личике, бедняжку никто бы не назвал сейчас даже миловидной. Эмили решила отвлечь гостью от воспоминаний о столь печально закончившемся празднике.

– Сегодня на обед приглашена миссис Логан. Я думаю, ты будешь рада ее увидеть.

– Конечно! – личико Кэтрин просветлело. – Миссис Логан напоминает мне бабушку, которую я почти не помню. Она такая ласковая и говорит забавные вещи!

«Эта девушка – еще совсем ребенок! Так о наших гостях мог бы сказать Лори. Кэролайн всего на год старше, и лишь несколько дней назад я считала ее юной беззаботной глупышкой, а она, оказывается, переживает свою несчастную любовь! Интересно, сколь глубоко Кэтрин увлечена Ченнингом? С ее внешностью ее ждет немало страданий, если ей понравится какой-нибудь бессердечный красавец навроде нашего Ричарда! Николас подходит ей, пожалуй, но не будет ли ей скучно с ним? Боже мой, ради нее мне ведь придется терпеть его визиты! Хоть бы он не напросился погостить у нас!»

– Вот и прекрасно! Уверена, мы проведем приятный вечер. Я бы хотела послушать, как вы играете, – на лице Эмили не отразилось ни следа этих промелькнувших недавних мыслей.

Кэтрин покраснела, но не стала отказываться – леди Гренвилл ведь была так добра к ней!

– Сегодня как раз подходящая погода, чтобы немного прокатиться верхом! Ветер стих, дороги сухие, любой из фермеров будет рад налить нам по кружке доброго эля! – полковник Дейл нашел своего молодого друга стоящим у окна в кабинете.

Филипп Рис-Джонс сначала хотел отказаться, но потом почувствовал себя неловко. Полковник пренебрег приглашением своей сестры на свадьбу дочери, чтобы не оставлять Филиппа в одиночестве, и заслужил хотя бы немного благодарности.

По дороге полковник развлекал Филиппа историями из своего армейского прошлого, и Рис-Джонс старался не упускать нити повествования и смеяться в нужный момент, но мысли его так и норовили ускользнуть в направлении Гренвилл-парка.

Уже третий день Филипп не решался навестить сестру. Он знал, что Кэтрин напугана его выходками, и собирался продемонстрировать ей сдержанного, контролирующего эмоции старшего брата, но не представлял себе, как встретится с леди Кэролайн Уитмен.

Ее признание занимало его дни и ночи, потеснив даже горе. Как теперь вести себя с ней, чего она ждет? Рис-Джонс не мог представить себе, чтобы слова Кэролайн оказались жестокой шуткой. Выходит, она и в самом деле любит его, но что из того? Разве он способен сделать ее счастливой? Тем более теперь…

Полковник выдохся и ненадолго умолк, а Филипп тотчас припомнил вечер бала и ссору с мисс Несбитт. Он разозлился тогда слишком сильно…

Флоренс назвала его трусом, когда он сознался, что не решается просить ее руки у мистера Несбитта. Она убеждала его, что не надо опасаться ее отца, но и тогда не сказала, что любит его. Леди не положено признаваться в своих чувствах, пока она не убедится, что джентльмен намерен сделать ей предложение, а лучше всего подождать, пока он попросит ее руки не только у нее, но и у ее отца или опекуна.

А Кэролайн не побоялась объясниться, в то время как едва ли не все общество отвернулось от него. Преподнесла ему свою любовь, как рождественский подарок, без надежды на ответный дар. Или она все-таки на что-то надеется?

«Я помню, как страдал, когда Полли отвергла меня. Ее отказ и послужил толчком ко всем последующим печальным событиям, заставил меня совершать поступки, о которых я, может быть, обречен сожалеть всю жизнь. Зачем я так поторопился? Что, если Кэролайн Уитмен – та самая женщина, с которой я мог бы быть счастлив, согреваясь ее любовью?»

Что толку теперь гадать? В одном он сегодня был уверен – если в его силах будет избавить Кэролайн от того, что он сам пережил прошлой весной, он сделает все, что угодно, лишь бы она не проливала слез. Девять лет назад он обещал быть ее рыцарем, как он мог забыть об этом? Разве подобные мимолетные встречи, крошечные эпизоды, кажущиеся ничего не значащими, происходят случайно? Во всем есть предопределенность, иногда Филипп верил в это.

«Если суперинтендент Миллз не испортит мне жизнь своими обвинениями, я искуплю прежние грехи. Слишком много я думал о себе и о своей неудавшейся любви, пора теперь подумать о той, кто любит меня».