Леди и война. Цветы из пепла

– А вы умеете играть? – Протектор вытер инструмент о штанину и протянул карто.

– На чем?

Дикарь, истинный дикарь. Длинные волосы заплетены в косы, украшены какими-то побрякушками, любовь к которым характерна для отсталых племен. О том же говорят связки бус, браслеты и полное небрежение к внешнему виду. Он даже сапог не надел!

– На чем-нибудь.

Если верить мудрейшему Кхчаари, воспоминания которого о Первой войне были признаны неверными, молодые протекторы не вполне разумны, но компенсируют этот недостаток чудовищной силой. В прямую схватку ввязываться нельзя. Действовать надо осторожно, мягко, не повторяя ошибок предыдущего эмиссара.

– К сожалению, единственный мой талант – это трансформация. Однако я способен создать того, кто умеет играть.

– На чем? – Протектор склонил голову.

– На чем угодно.

– Нет, так неинтересно, чтобы кто-то другой. Вот если сам… правда, у меня слух напрочь отсутствует. Мне вас разбудить надо было. Вообще странно, на вас тут напали, а вы спите…

Только сейчас Харшал понял, чем воняет – паленым мясом.

– Люди, – сказал протектор. – Наверное, шли к границе и на вас наткнулись. Решили поживиться. Сейчас война, много всякого сброда…

Шатер сгорел.

И коновязь… и навес для рабов… и его полевая лаборатория… о нет, только не лаборатория! Пусть бы оборудование и не самое ценное, но материалы, образцы, записи…

– Не переживайте. Вы ведь живы. И все восстановите. Этих вот жалко, положили…

…не всех. И если Харшал останется в живых, он позаботится о том, чтобы карто получил по заслугам. Тупые ленивые твари! Как можно было поддаться людям?

– Их было больше. – Протектор вытер инструмент о штаны и протянул вожаку. – Втрое больше. И сначала обстреляли, а потом, подстреленных, и добили. Жалко. Забавные они у вас.

Вожак осторожно подул в трубочку, которая издала премерзкий звук.

Спокойно. Если протектору интересны карто, то Харшал будет говорить о них. И улыбаться. До тех пор, пока это существо не уйдет.

– А чем они питаются? – поинтересовался протектор.

– Мясом.

– Сырым или жареным?

– Любым, но сырое лучше отвечает их потребностям.

Вожак изучал инструмент, переворачивая то одной, то другой стороной. Довольно быстро он сообразил, как именно добиться звучания.

– А выгуливать надо?

– Двигаться они должны, но, в отличие от собак, способны выгуливать себя сами.

Протектор кивнул и, дотянувшись до макушки вожака, погладил. Посмотрел на руку и вытер о штаны.

– Ваш воздух разрушает кожные покровы, – Харшал поспешил дать объяснение, – поэтому приходится использовать бальзамическое масло. Оно же имеет неприятный запах.

– Ага… они сообразительные. Не как люди… и не как собаки. На нарвалов похожи. А мне нравилось с нарвалами разговаривать.

– О чем?

– О море. О чем еще можно разговаривать с нарвалами?

Харшал не представлял, что с животными в принципе можно о чем-то разговаривать. Все-таки прав был мудрейший, говоря о недоразвитости разума молодых протекторов.

– А вы их убиваете. Не в том смысле, что вы лично, но Хаот покупает рога, столько, сколько приносят.

– Нам они нужны.

– И не только они, – кивнул протектор. – Я понимаю. Папа говорил, что ваш мир – паразитирующая субстанция, которая или эволюционирует до симбиотических отношений, или погибнет, когда иссякнут питающие ее миры. У любой экспансии есть предел.

Понял ли он сам, что сказал? Харшал сомневался.

– Сколько у вас питающих сателлитов?

– Семнадцать.

Пока. После Единения будет восемнадцать.

– А сколько из них еще живы?

– Семнадцать.

Правда может быть разной. Все семнадцать миров, привязанные пуповинами энергетических каналов к Хаоту, были живы. Пока. Один почти иссяк и уже начал закукливаться, готовый пополнить собой безразмерность Пустошей. Еще пять находились на пределе.

А десятки, принявшие руку и покровительство Хаота, ждали своей очереди, готовые поделиться силой. Эволюционировать? Хаот достиг вершин эволюции. Миров тысячи. Хаот уникален.

– У вас там, наверное, интересно, – не без печали заметил протектор, накручивая длинную нитку бус на палец. – Я бы хотел посмотреть, но… сами понимаете.

Харшал тоже был бы рад устроить гостю экскурсию, пусть бы и закончилась она в лабораториях Первого Круга, но он и вправду понимал: протектора из мира не выдернуть.

– И хорошо, что я вас встретил. Вряд ли у меня когда-нибудь еще получится поговорить с магом.

Он вздохнул, и песок у ног протектора стал серым. Карто. Шатер. Призрачная Танцовщица, которую так и не удалось повторить. Она вдруг повернулась на кончиках пальцев, и руки-крылья беспомощно опали. Она моргнула. Из глазниц хлынули пески Пустоши…

– Извините, но мне придется вас убить…

Песок не коснулся босых ног протектора. Он поднимался выше и выше, обездвиживая Харшала, выедая его. Пустошь была голодна.

Она отдала свою жизнь и теперь желала платы.

– …мы не можем позволить вам сделать это с нашим миром.

Но одного Харшала недостаточно, чтобы накормить ее.

– Ты… не остановишь.

Вместе со словами из Харшала сыпался песок.

Много песка.

– Я и не буду. Вы сами себя остановите. – Протектор подозвал карто и поднял подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

У него не выйдет.