Леди и война. Цветы из пепла

Или все-таки… смех смолкает. И разговоры тоже. Дети плачут. Или прячутся за широкие юбки гувернанток, а те вдруг начинают озираться. И тени в углах зала оживают. Нет сквозняка, но штандарты шевелятся. И холодно. Как же холодно!

– Ваша светлость, – леди Нэндэг пугает Тиссу своей неуловимой схожестью с леди Льял, – могу я узнать, что происходит?

Она единственная решилась подойти: прочие дамы держатся в стороне от Тиссы, будто она заразная. А раньше, напротив, искали ее общества, но Тиссе было не до них.

На леди Нэндэг серое платье, которое скорее подобает гувернантке, вот только манжеты и воротник сделаны из дорогого кружева и пуговицы агатовые, такие пристало носить вдове, но леди не выходила замуж.

– Затмение, – спокойно ответила Тисса. – Снаружи некоторое время будет очень темно, и… мне бы не хотелось, чтобы кто-то потерялся.

– И как долго продлится это… затмение?

– Возможно, несколько дней.

Или гораздо дольше.

Леди Нэндэг кивает и протягивает руки к Шанталь.

– Вы позволите? Мне кажется, вы несколько устали держать ее… а затмения, сколь знаю, не представляют угрозы. Верно? – Леди Нэндэг говорила много громче, чем это требовала необходимость и дозволяли приличия.

– Совершенно с вами согласна.

Как ни странно, но Шанталь приняла эту женщину. А она ведь так не любила нянек…

– Скоро подадут обед. – Тисса расправила юбки, понимая, что выглядит она совсем не так, как должна бы по статусу. И блузка вновь промокла, хоть под шалью и не заметно. – Кроме того, раз уж дамы были столь любезны откликнуться на мое приглашение…

…о котором будут сплетничать еще долго.

– …то я думаю, что это удобный случай обсудить некоторые… новости.

Ее голосу не хватает уверенности, потому что Тисса не знает, какие именно новости отвлекут этих женщин от происходящего вовне. Но нельзя допустить слез.

Или паники.

Долг Тиссы – собственным примером показать, что опасности нет.

– Лорд-протектор объявил, что в первый день осени начнет войну…

Тисса не умеет говорить красиво, но молчать нельзя. И пусть дамы думают о войне, о той, которая начнется в первый день осени, нежели гадают, чем вызвано странное затмение.

– …мне кажется, что на юг, за вал, отправятся многие из ваших мужей… братьев…

Леди Нэндэг присела рядом на свободное кресло, и Тисса была благодарна ей за такую поддержку.

– …это будет вынужденное расставание. Но в наших силах сделать его таким, чтобы они помнили о вас и о доме…

И о том, что время все-таки идет…

Осталось девять часов и даже меньше…

– Бал? – предложила Шарлотта, раскладывая на коленях рубашку. Она третий месяц расшивала ворот бисером и все время волновалась, что Седрик неудержимо толстеет. Нет, она ничего не имеет против, ему пора набраться солидности, но ведь рубашку приходится перешивать!

Впрочем, спешить она особо не спешила. Да и появилось в ее тоне что-то такое, пренебрежительное. Нет, Шарлотта и раньше ссорилась с мужем, но ссоры заканчивались, а теперь вот… Тисса вздохнула: ей бы со своими проблемами разобраться.

Но слово, сказанное Шарлоттой, подхватили…

Что ж, пусть будет бал.

– Я представляла вас иной, – заметила леди Нэндэг, а Тисса воздержалась уточнять, какой именно. Наверняка более похожей на леди. – Она уснула.

Корзину Шанталь принесли заблаговременно и тряпичного барашка в ошейнике, на котором написано «Мальчик». Следовало бы постирать игрушку, но у Тиссы руки не доходили, а доверить кому-то дело столь ответственное она не могла.

– Чудо, настоящее чудо… надеюсь, ваш супруг не слишком сердится, что вы родили девочку.

– Ничуть. Он… замечательный.

Но постоянно во что-то ввязывается, и поэтому ходит весь в шрамах, и мучается на смену погоды, пусть бы и прячет это, думая, будто кости болят лишь у стариков.

Только бы обошлось…

Из-под лавки выбрался Йен, а за ним показался Брайан, который приближался к корзине с Шанталь боком, спрятав руки за спину. По полу за ним волочилась толстая веревка, облепленная пылью и паутиной.

– Мальчишки. Неугомонные. Неуправляемые. Не поддающиеся воспитанию.

Йен замер у корзины надолго.

Он хорошенький… Тисса бы хотела себе такого мальчика. Ну или светлого, чтобы как Урфин. И леди Нэндэг права – неугомонного и не поддающегося воспитанию.

– Если купить для нее костяной гребень и каждый вечер расчесывать волосы, а потом класть на подоконник…

– …и молоко ставить, в блюдце, – Тисса поправила одеяльце, – то волосы будут длинными.

– И цвет не поменяют. Я всегда хотела исключительно девочку…

Но тот, кого она ждала, умер. И леди Нэндэг осталась одна.

Брайан, вытащив из кармана соколиное перо, помахал перед носом Йена и, убедившись, что тот видит, побежал, впрочем, не слишком быстро.

Темнота проникла сквозь заслоны окон, просочилась в щель меж дверными створками, поползла, укрывая плиты бархатным ковром.

И голоса смолкли.

А свечи вдруг показались такими ненадежными. Что эти робкие огоньки? Неловкое прикосновение, и погаснут. Слишком мало света. Слишком много темноты.

И люди Седрика тянутся к оружию.

С младенчества оставшись сиротой,
Она росла, прекрасна и мила…