Леди и вор

– Итак, мы почти достигли благороднейшей из целей – процветания драконов на Земле, главенства вида и возвращения в наш родной мир – колыбель жизни. Это исторический момент, дамы и господа! – высокопарно произнес герцог.

– Я бы не был столь оптимистично настроен, – подал голос Реджинальд Грей. Он хмуро оглядывал присутствующих. – Если бы вы изволили выслушать о моих находках, расшифровках записей русалок, то поняли…

– Заткнитесь, Грей! Что отец, что сын как кость в горле, один шум от вас и человеколюбие, утомили! – рявкнул Монтег и закашлялся. Реджинальда в бок ткнул дулом пистолета охранник, и ученый замолчал, впрочем глаза его зло сверкнули, точь-в-точь, как у отца, переливом из золота в зеленый.

– Если больше нет желающих тявкать, то я продолжу, – скривился Монтег. Желающих не нашлось, Королева скрестила руки на груди, но промолчала. – Взгляните на наш народ: погрязшие в мелких проблемах продолжения рода, мы забыли о своем величии. Мы, драконы, вершина пищевой цепи на этой планете, а ведем себя, словно гости!

Монтег тяжело задышал и после секундной паузы продолжил:

– С помощью наших исследований и опытов мы вернем былое величие и расселимся сразу по двум мирам. Я подарю драконам новую жизнь, забытую жизнь! Осталось совсем немного и Орден Белого Гребня – мое детище, выполнит свое предназначение!

Джеймс закатил глаза. Монтег безумен. Стар и совершенно безумен. Глаза фанатика горели, казалось синий свет льется как туман из его глазниц, жидкие седые волосы торчали во все стороны, а по подбородку катилась слюна, которую он и не замечал, а рыжая аккуратно промакивала. Одноглазый едва заметно поморщился, а вот другие подхалимы выглядели немногим лучше главаря – фанатично блестящие глаза, застывшие лица. Они в экстазе стучали себя кулаками по груди, выражая солидарность оратору. Да-а, хорошо мозги промывают в сектах. Интересно, Королева разве не может остановить этот фарс? Ей ведь никто не может противиться, она подчиняет волю, он сам видел. Джеймс ощутил на себе пристальный взгляд – Элессар смотрел на него в упор и самодовольно ухмылялся. Что у ректора на уме? Ситуация не располагала к веселью, однако, Болотный дракон вернулся в свое обычное состояние и снова расслабился, закинул ногу на ногу и будто приготовился к шоу.

Что ж, если лорд-ректор изволит веселиться… Может, не все так плохо?

***

Миг триумфа приближался.

Ливси прежде видел герцога пару раз и приязни к нему не испытывал – старикашка еще двести лет назад считался древним ископаемым, и примерно с тех же пор не менял облика. Ходили слухи, что Монтег был одним из тех, кто когда-то пришел из родного мира драконов, но доктор не воспринимал их всерьез, как и многие другие драконы помоложе. Однако возражать герцогу не рисковал никто, а прямо сейчас Ливси даже был ему благодарен – речь его хотя и была пафосной и бессмысленной, помогла сосредоточиться на главном.

У него есть цель.

Монтег нетерпеливо махнул рукой, и Ливси перестал реагировать на окружающих – ни нахальная ухмылка Элессара, ни язвительные реплики подопытного его больше не трогали. Он столько раз проводил этот ритуал, что порядок действий знал наизусть, тем не менее, торопиться не стоило – прямо сейчас важно не только не допустить ошибки, но и произвести впечатление.

Скальпель в руке не дрожит – прекрасно. Тонкий надрез на собственной ладони – нужны несколько капель крови, чтобы активировать кристаллы, а царапина мгновенно затягивается. Знаки со свитка – некоторые нужно начертить на полу кровью, к счастью, уже не своей, другие – краской на тыльной стороне ладоней, а третьи – кончиком скальпеля на груди и щеках подопытного, который, наконец, заткнулся, и в глазах – страх. Белый эликсир притупляет чувства и ему не больно – но это пока. Совсем скоро настанет черед алого эликсира и заклинания – никакая анестезия не справится с болью от выворачивающихся суставов и плавящихся костей…

Прежде, чем превратиться в бабочку, гусеница должна умереть. Никто не знает, что именно она чувствует, но разве новая жизнь, что выходит из кокона в конце превращения, не прекрасна?

– Разве не заслуживает благодарности тот, кто дает бабочке новую жизнь? – прошептал Ливси, глядя в лицо пленнику. Тот стиснул зубы и прикрыл глаза, явно осознавая бессмысленность разговоров. Он отчаянно старался держать себя в руках, но Ливси чувствовал его страх, видел, как побледнело лицо. Мстить такому червяку за его слова было неинтересно, но Арчибальд позволил себе пару мгновений наслаждаться ощущением власти.

А затем влил в глотку не сопротивляющемуся пленнику алый эликсир и взял в руки свиток.