Леди, которая любила лошадей

— Стало быть, зелье… интересно, — Никанор Бальтазарович осторожно, с немалою трепетностью принял темную склянку, которую Демьян прихватил в нумере Беллы Игнатьевны. Та, правда, опомнившись, попыталась было отговориться душевной слабостью и склянку не отдать, но Демьян проявил твердость.

И Белла отступила.

И велела убираться. Обозвала нехорошим словом, однако как-то будто… не всерьёз? И чудились за этой несерьезностью сомнения.

— И перепады настроения. Вспышки ярости… а знаете, дорогой мой, — склянку Никанор Бальтазарович поднес к хрящеватому носу и принюхался. — Вы правы… ни одно укрепляющее зелье, если, конечно, оно вышло из рук настоящего аптекаря, а не какого-нибудь самозванца, который только и умеет, что приличным людям головы дурить, не вызовет такого… да…

— Стало быть, глянете?

— Уже… — он, взявшись за горлышко, легонько помотал склянку, и прищурился, вгляделся в темное стекло. — Но это дело небыстрое… и к дамочке загляну… она ж болезная, стало быть, пригляд за нею нужен. Всенепременно… а вы пока тоже пиджачок снимите, будьте так любезны. И вовсе…

На сей раз осмотр был быстрым и неприятным. Холодом не покалывало, холодом пробивало едва ли не насквозь, будто кто-то взялся загонять в хребет замороженные гвозди.

— Экий вы… — Никанор Бальтазарович укоризненно покачал головой. — Только из-под пригляду выпусти, мигом в куда-то вляпаетесь… говорите, откуда мертвечины понахватались.

— От некроманта, — признался Демьян, пытаясь совладать с желанием спину поскрести. Гвозди чужой силы так и сидели в позвоночнике, хотелось дотянуться и выдернуть их, хотя Демьян и крепко подозревал, что делать того не стоит. — Или еще… от бомбы… и на конюшнях тоже след похожий был. Я, правда, не знал, что это мертвечина, просто думал энергия незнакомая.

— А ведь логично… — Никанор Бальтазарович уставился на Демьяна с этаким профессиональным прищуром, свидетельствовавшим, что в голове целительской рождается некая идея. И эта идея наверняка Демьяну придется не по нраву. — Настолько, что не понятно даже, почему никто не увидел прежде… ложитесь.

Он указал на кушетку.

— На спину. Глаза закройте и расслабьтесь.

Демьян честно попытался, в конце концов, он маг и жандарм, и даже не просто жандарм, а с немалою выслугой лет, и потому негоже вести себя, словно капризной институтке. Но… если в спину входили гвозди, то сердце пробил кол.

Может, не осиновый, но от того было не легче.

Острая боль скрутила. Парализовала.

Лишила возможности дышать.

Демьян только и сумел, что рот открыть… и кол выдернули.

— Дышите, — велели ему строго.

Подняли. Встряхнули так, словно весу в нем вовсе не было. И сунули под нос мензурку с жидкостью, от которой остро пахло канифолью.

И вкус был… препоганый.

Канифоли, конечно, пробовать не доводилось, но появились подозрения, что это она и была.

— И еще…

Содержимое следующей мензурки заморозила рот и горло, Демьян только и сумел, что просипеть:

— Что вы…

— Исправляю собственные ошибки. И надеюсь, вы с пониманием к тому отнесетесь.

Мир поплыл перед глазами, и Демьян как-то отстраненно подумал, что не зря он всегда опасался целителей. Страшные люди.

И что хуже всего, с фантазией.

Он не знал, сколь долго находился без сознания, но когда пришел, то первым, кого он увидел, был некромант. Он сидел на корточках, как-то сгорбившись, упираясь длиннющими нескладными руками в пол. Спина его выгнулась горбом, а в выгоревших до белизны волосах виднелись искорки.

Темные.

— Что… — горло еще было замороженным.

— Интересно, — сказал Ладислав, ткнув в лоб Демьяна пальцем. — Очень интересно.

Он склонил голову на бок и спросил:

— Что видишь?

— Тебя, — Демьян прислушался к себе. Он снова лежал и на животе, а вот спина горела, знакомо так горело, и жар этот захватывал бока, шею… кажется, щеку тоже. Демьян поднял руку, чтобы потрогать, но некромант ее перехватил.

— Лежи, — сказал он. — Узорам нужно стабилизироваться.

Демьян только закрыл глаза.

Интересно, когда это дело закончится, на Демьяне останется хотя бы один клочок чистой кожи? Разве что на пятках. И то не факт.

— Видишь что? — повторил Ладислав.

— Тебя, — раздражение было неуместным, ибо некромант совершенно точно не был виноват в Демьяновых бедах, как и никто, кроме самого Демьяна, но справиться с ним оказалось куда как непросто.

— А еще?

— А что я должен увидеть?

— Не знаю. То, что необычно. Непривычно. Неприятно порой… просто приглядись.

И уставился на Демьяна.

— Глаза, — понял тот вдруг. — У тебя не черные… и не синие, будто… дымом затянуты. И в волосах…

Искры больше не походили на искры, скорее уж на ошметки того самого дыма. Или скорее даже тумана, который окутывал всю фигуру Ладислава. Он колыхался, изредка выпускал щупальца, которые тотчас втягивал. И сам вид этого тумана вызывал отвращение.

Замутило.

— Закрой глаза и попытайся расслабиться, — Ладислав уселся на пол и скрестил ноги. — То, что ты видишь, это не совсем явь. Просто разум твой преобразует увиденное в привычные тебе образы. Это до крайности неприятный процесс. Потребуется время.

— Сколько?