Леди, которая любила лошадей

А уж когда Вещерский вошел, неловкость стала просто-таки всеобъемлющей. Наверное, не только для него, если воцарилось молчание.

— А… ничего так вышло, — сказал княжич, почесав щеку. — С фантазией.

— Что вышло? — мрачно поинтересовался Демьян. Чужие фантазии на собственном теле его совсем не радовали. Однако что-то подсказывало, что избавиться от них не выйдет.

— То, что ты, дорогой мой товарищ и почти родственник, теперь уникальный по сути своей маг…

Спина опять зачесалась, верно, от избытка уникальности. А Вещерский руки потер, и вид у него сделался предовольнейший.

— Я тебя к себе заберу.

— Если выживет, — счел нужным добавить Никанор Бальтазарович, сложивши руки на выдающемся своем животе.

— Выживет, — пообещал Ладислав и носом шмыгнул. — Если до сих пор живой, то и выживет.

— Зеркало дайте, — Демьян попробовал было сползти с кушетки и покачнулся.

Во взгляде целителя появился некоторый скепсис, пробудивший в душе Демьяна самые нехорошие предчувствия.

— Можно и без зеркала, — Вещерский взмахнул рукой, сотворяя иллюзию. Подробную. И судя по одобрительному кивку Никанора Бальтазаровича, весьма себе точную.

Дракон…

Дракон остался. Правда, теперь он обвивал дерево с красными ветвями и белыми хрупкими с виду цветами. Хвост змея упирался в волны, выписанные весьма тщательно, а из волн выглядывала огромная рыбина. В ветвях же дерева скрывались существа вида самого удивительного.

Птицы?

Кошки?

Твари мертвого мира?

— Знаете, — сказал Демьян, коснувшись красной ветви, которая переходила через плечо на грудь. — Я к вам больше не приду.

— Почему? — Никанор Бальтазарович поджал губы, изображая обиду.

— Воображение у вас чересчур уж живое.

Глава 7

Марья примеряла шляпки.

Одну за другой.

И вокруг нее стайками вились продавщицы, равно охая и ахая, восхищаясь не то Марьей, не то шляпками, не то тем, до чего оные шляпки Марье идут. Она же, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, вздыхала.

Морщила носик.

И снимала очередное творение провинциального мастера, давая шанс другому.

— Вам просто чудо до чего хорошо, — вздыхали продавщицы, совершенно, кажется, не раздражаясь тому беспорядку, который Марья принесла с собой.

Шляпки, прежде чинно возлежавшие на деревянных болванах либо же на полках, ныне были везде. Они возвышались горами белой и золотой соломки, тончайших тканей, растопыривали перьевые веера, переплетались узорчатыми ленточками и спускали нити бус.

Но Марью это не волновало.

Кажется.

— Вот, — сняв премиленькую шляпку из узорчатой соломки, украшенную голубыми и желтыми лентами, она протянула ее Василисе. — Попробуй. Тебе пойдет.

Шляпка и вправду была прелестной, вот только смотрелась на Василисе… как и предыдущие семь. И Марья сморщила нос.

— Не понимаю, — сказала она, взяв несчастную шляпку, которая на ней словно ожила. — Почему так?

— Простите, но… ей просто фасон не подходит, — очень-очень тихо произнесла молоденькая девушка и, словно испугавшись своих слов, спряталась за старшими продавщицами. А те нахмурились.

— Возможно, — согласилась Марья и, зацепившись за девушку взглядом, велела: — Тогда принеси то, что ей пойдет.

Девушка густо покраснела.

И отступила, чтобы исчезнуть за неприметной дверью. Марья же задумчиво взяла в руки соломенную шляпку с огромными полями. На полях раскинулся настоящий цветочный луг, пусть цветы были выполнены из лент, но довольно искусно. Как и чучело белой птицы, которая будто ненадолго присела меж цветов. Птица и вовсе казалась живой, отчего становилось несколько жутко.

— Ужас, — сказала Марья в никуда. — Хуже только та муфта из крыльев чайки, которую Хованская на каток взяла…

Василиса подавила зевок.

Не то, чтобы шляпки ее вовсе не интересовали, скорее уж она догадывалась, что и здесь не найдет ничего подходящего.

— Вот, — девушка вернулась. В руках она держала несколько коробок. — Попробуйте… это шотландский беретик…

Шляпка была крохотною и забавной. Исполненная из атласа горчичного цвета, она была украшена лишь брошью с темными камнями.

— Интересно… — Марья взяла и повертела ее в руках.

— В Париже весьма модны, — девушка вновь покраснела. — У меня… сестра работает в модном доме… и говорит, что скоро широкие поля выйдут из моды.

— Не здесь, — отмахнулась Марья. — В Париже возможно, а у нас солнце…

— И бледность тоже…

— Глупости, загар…

Шляпка сидела… пожалуй, сидела. Шляпка. Василиса повернулась одним боком к зеркалу. И другим. Поправила…

— Это носят вот так, — девушка сдвинула шляпку, чуть в сторону и расправила тончайшую вуаль, которая доходила лишь до середины лба. — А еще вот настоятельно рекомендую…

— Покажите, — потребовала Марья.

— Вам тоже пойдет… удивительный фасон. Мне прислали эскизы…

— …теперь ее точно за дверь выставят, — проворчал кто-то. — Сказано было, чтобы не лезла к людям…

— …и я подумала…

Марья с удовольствием мерила шляпку столь махонькую, что ее и ладонью-то накрыть можно было. Один бархатный край загибался вверх, другой, напротив, вниз, и с него спускалась все та же сетка, правда, на сей раз светлая и куда длинней, нежели у Василисы.

— А еще…

Василиса отступила к окну.