Леди, которая любила лошадей (СИ)

Некромант ничего не сказал. Он устроился на лавочке, которую тоже взрывом задело, покосило, слегка опалило, но все же не настолько, чтобы нельзя было использовать по прямому назначению. И теперь некромант, сдвинувшись вбок, скрутился как-то хитро, сунул под щеку сложенные ладоши и уснул.

Или притворился, что спит.

- А взрыв мы куполом прикрыли. Малым. Секретная разработка, - Вещерский поскреб щеку. – Поэтому там ничего-то и не видели.

Не видели. И не слышали. И вовсе, верно, не заметили, что ночь прошла отнюдь не спокойно.

- Тогда… взрыв, но тайный?

- Это как? – Вещерский обошел проплешину, растянувшуюся поперек тропы. Пепел сгоревших дерев смешался с водой, образовавши темные грязевые лужи.

- Не знаю…

- И я не знаю.

- А если правду? – предложил Демьян. – Мол… силами правоохранителей была предупреждена диверсия… попытка взрыва виллы.

- Паника начнется, - Никанор Бальтазарович потыкал кончиком зонта в обгоревший корень.

- И? – Вещерский через корень переступил.

- Даже не знаю… с виллы отъезжать начнут.

- Пускай отъезжают… кто-то уедет, а кто-то останется, - губы Вещерского растянулись. – И вот посмотрим, кто у нас такой… смелый.

- Или дурной.

Идея целителю определенно не нравилась.

- Одно другому не помеха. Только все надобно сделать правильно.

Сделали.

Сообщение зачитывал глaвa местной полиции Веськов, донельзя смущенный высокою честью, растерянный и все одно пытающийся сохранить важность. Впрочем, растерянность его ощущалась весьма сильно и трактовалась людьми в весьма определенном плане.

- И тут от них покоя нет, - устало произнесла Ефимия Гавриловна, которая гляделась бледною и нездоровой.

От той болезни, на которую она намекнула Демьяну при беседе?

Или по причине бессонной ночи?

Нюся же, державшаяся подле матушки, была необычно молчалива. Напугана? Или…вот прижимает к носу надушенный платочек. Вот касается висков, трет их и морщится от головной боли.

- Какая чушь, - не выдерживает она и говорит чересчур уж громко.

И на Нюсю оборачиваются.

- Извините, - краснеет Ефимия Гавриловна и перехватывает дочь под руку. – Она… не в себе.

- И не надо быть в себе, чтобы понять, что все это – чушь и небывальщина… кто-то пошутить хотел, а они тут сочинили… террористы… какие террористы в саду? Им что, заняться больше нечем?

Веськов насупился.

А в парадной зале, куда пригласили постояльцев, раздались голоса. Сперва робкие, но с каждой минутой они звучали все громче.

Охи.

И возмущение.

Вопросы, ответов на которые Веськов не имел. И недовольство. Страх… снова страх…

- Вы не проводите нас? – тихо попросила Ефимия Гавриловна. – А то признаться…

- Маменька, вот не говорите, что и вы сделались вдруг пугливы…

- В саду есть след. Это определенно был взрыв, и отнюдь не динамита, - Ефимия Гавриловна посмотрела на дочь строго, но та давно уж была ко взглядам равнодушна.

- А вы понимаете?

- Доводилось… торговать.

- Ой, говори уж прямо… она хотела пай купить в горнорудном предприятии, но выяснилось, что сего предприятия только и есть, что на бумаге… и ее любовник…

- Нюся!

- Ай, мама, вышла бы ты за него замуж и от меня отстала, - Нюся отмахнулась. – И никуда я не поеду! Я только отдыхать начала, поэтому если собираешься возвращаться, то без меня…

- Порой она просто невозможна, - Ефимии Гавриловне определенно было неудобно.

- Невозможна ты со своими приличиями. Господи, да я знаю, что у тебя кто-то есть. Не знаю, правда, кто… ты думаешь, что Нюся дура? А я вовсе не дура. Я, может, вижу, когда ты счастлива. И радая даже. А если он не хочет жениться, то пускай себе идет лесом, мы тебе другого мужа найдем, достойного…

Нюся подхватила матушку за руку.

- Не слушайте ее, - взмолилась Ефимия Гавриловна, покрасневши столь густо, что того и гляди удар хватит.

- Не слушайте, - согласилась Нюся. – Только… вот скажи, зачем ты в том году пять пудов динамита купила?

- Нюся!

- Для хозяйственных нужд, - Нюся явно передразнила матушку. – А привезли их к нам на подворье. И еще никому-то не велено было в ящики заглядывать, но Манька все равно заглянула, потому как…

- Господи, дай мне силы…

- И сказала, что там что-то не понятное. Но Манька – дура необразованная, она динамит в жизни не видела. А я видела. И узнала. И куда, спрашивается, они подевались?

- Меня попросили!

- Кто?

- Не твое дело!

- Может, не мое, а может, как раз мое-то… не тот ли усатый тип, который потом заполночь приехал и ты сама его встречать вышла. И даже платье новое надела, а еще волосы завила. Мне Манька сказала, что как этот тип приходит, то ты наряжаешься и волосы завиваешь, а еще велишь готовить гусиную печенку с артишоками.

Краснота становилась гуще.

- Все знают, что артишоки нужны для мужской силы. Только этот, усатый, страшный, что смерть… мне он совсем вот не понравился. Но это я раньше думала, что нужно, чтобы мне нравился. А теперь я поумнела. И так говорю, пусть он по-приличному приходит и про намерения свои говорит прямо.

Ефимия Гавриловна прижала руки к груди.

- Простите, - пролепетала она.