Леди Макбет Маркелова переулка

– А я – наоборот… Я все эти дела в себе чувствую, Кать. Но у меня к судьбе другие обиды. Почему, к примеру, в мою суть и в мою природу никто ни разу в жизни не влюбился, а? Почему одним – все, а другим – ничего?

– Не знаю… Может, у тебя суть некачественная, а, Оль? Подпорченная, как и у меня?

– Да ладно, ты-то не прибедняйся! У тебя-то как раз все в жизни было. Вон, двух сыновей родила!

– Так родить – дело не хитрое. А толку что?

– Ой, не гневи Бога, услышит… Кстати, как там у Никитки дела? Давно ты не хвасталась.

– Никитка женился, Оль.

– Да ты что?! И ты молчала? А чего он так рано женился? И свадьба была?

– Нет. Они в Англии расписались, свадьбу решили потом делать, в Москве.

– Ух ты… Значит, невестку пока и в глаза не видела?

– Нет. Да успею еще… А если честно, и не особо хочется…

– Почему так?

– Не знаю. Сама не пойму. Как-то плохо мне, Оль. Апатия страшная, глаза на мир не смотрят, будто все мимо меня… Такое чувство в последнее время, будто жизнь свивается кольцом и душит, душит…

Сделав неожиданное признание, Катя сглотнула с трудом, отвернулась, пряча набежавшие на глаза слезы. Ольга помолчала, потом проговорила сердито:

– Это что еще за новости, а? Ты же медик, сама должна понимать свое состояние! Расквасилась, смотри-ка… Лучше витамины себе прокапай. И таблетки начинай пить, заместительные гормоны. Приходи завтра ко мне в лабораторию, я тебе все анализы сделаю.

– Да при чем тут анализы?.. Я ж не про то…

– А я как раз про то! Нет, а чего ты хочешь, милая? Вот ты мне все время советуешь, чтобы я в свидетельство о рождении почаще заглядывала, а сама? Сама-то когда в него последний раз глядела? Возраст, пора уже и к себе с нежной и трогательной любовью отнестись. Возраст, матушка, возраст! Отсюда и депрессия, и астения, и психозы…

– Ну, для старческих психозов мне рановато вроде! – неожиданно для себя рассмеялась Катя, ободренная Ольгиным уверенным голосом.

– А сейчас все болезни молодеют, Кать, сама знаешь. Вон, вчера тридцатидвухлетнюю бабу в неврологию с инсультом привезли, представляешь? Ну куда это годится, а? Ей еще стриптизить можно, в короткой юбке ноги задирать на танцполе, а тут – инсульт…

– Да уж… Наверное, у меня тоже инсульт, только душевный. Правда, мне сейчас очень плохо, Оль… И Леня мне говорил что-то такое, он меня предупреждал… Проснешься, говорил, однажды, а душевного спокойствия уже нет… А еще говорил, что кровь – не вода… Что я обязательно пожалею…

– Да ерунда, Кать! Мало ли, что Леня говорил. Жизнь гораздо более простая штука, чем мы себе придумываем. Нет, надо тебе обязательно витамины прокапать, и посмотришь на мир другими глазами!

– Я прокапаю, Оль. Спасибо тебе за поддержку. Пей чай, Оль…

Не помогли ей витамины. Какие тут витамины, когда за окном каждый день меняется картинка? Вот увезли Таню на «Скорой» в роддом… Вот появилась во дворе колясочка, аккурат под апрельское солнышко. Валера новую машину купил, загоняет во двор. И того не понимает, что нельзя этого! Ребенку бензиновыми парами дышать вредно. И музыка эта громкая из машины – тоже на весь двор… Тупая музыка, однообразная. Бум-бум. Бум-бум. Валера ходит по двору, дергает под этот ритм головой. И складки на мощном затылке тоже дергаются. Танюша тоже ходит по двору, как в воду опущенная. Все время глаза в землю. А какая раньше была веселушка и попрыгунья, если вспомнить!.. И Надя опять намывает свой белый экран… Соскучилась по нему за зиму.

Что ж, действительно сумасшедший дом, ни убавить, ни прибавить. Нет, не надо больше глядеть в окно. Сколько можно? Надо успокоиться, жизнь идет своим чередом, и все счастливы. Никита счастлив, Танюша счастлива… Муж Валера ее любит, ребеночка народившегося тоже любит. Валера даже безумную тещу любит. Вон как нежно табуреточку для нее тащит, как тазик с водой ставит и тряпочки приготавливает. Еще надо поискать такого мужа Валеру…

Ничего, Танюша, это жизнь, такая, какая есть. Что из нее получилось, то получилось, и это надо принять. Замечательные слова, золотые, хоть и сакраментальные. С одной стороны, в словах золото, с другой – оплеуха. Нет, а как без оплеухи, кому нынче легко? Некоторым, которые в окно за тобой наблюдают, недавно тоже в лицо пощечиной прилетело – любить, мол, не умеешь… Еще и чудовищем обозвали… Очень, между прочим, больно было.

Ничего, девочка. Справишься. И я справлюсь. Да, твой отец был прав, и кровь таки не вода, но я справлюсь. Я просто не буду больше смотреть в окно…

Часть 3

Да, Леня был прав, царствие ему небесное. Четыре года с его смерти прошло, и четыре года с того памятного разговора прошло. А будто вчера было. Кажется, даже голос Ленин журчит в голове теми же скорбными нотками, немного удивленными – «…как жить-то будешь, Кать?.. Глядеть будешь изо дня в день на ребеночка… Со стороны будешь глядеть… Жалко мне тебя, Кать…»