Леди Малфой (ЛП)

Сидя на слегка продавленном матрасе своей кровати, Драко задумчиво смотрел в окно. Комната была маленькой, но уютной, и он довольно быстро привык к ней, правда, теперь всё чаще приходилось напоминать себе, что это не его дом. Его дом сейчас занимал человек, который разрушил его жизнь. Человек, из-за которого погибла его семья.

Тело Люциуса Малфоя похоронили на небольшом кладбище — на том же острове, где находился Азкабан. По крайней мере, так было написано в официальных документах. Драко знал, что рыхлая земля постепенно вымывалась безжалостными волнами окружающего остров моря. Большинство тел постепенно заканчивали свой путь под толщей ледяной воды. Но Нарциссе такая судьба не грозила. Она будет похоронена на кладбище в Буковом Холме, так же, как и все Малфои до неё. Только смерть Драко могла заставить его бросить тело матери на растерзание волн.

Его взгляд опустился на обнажённый торс. В свете луны бледная кожа казалась почти серебристой. Вот только вид крестообразного шрама на груди подсказывал, что смерть может вмешаться в планы Драко гораздо раньше, чем он надеялся.

Гарри согласился с планом отправиться в поместье, когда туда вернётся Лестрейндж, а отсутствие дополнительной поддержки аврората, где у Родольфуса наверняка были свои шпионы, позволяло им использовать элемент неожиданности. Правда, сейчас Драко сильно сомневался в том, что Рон, Гарри и даже Пэнси осознают, что вторжение в замок через два дня было не лучшим вариантом — это было единственным вариантом.

Последний рецидив оставил Драко не в самой лучшей форме. Ноги словно набили свинцом, а на плечи положили тяжёлые мешки с песком, которые постоянно тянули его вниз. Руки, напротив, стали слабыми, заставляя прилагать дополнительные усилия для выполнения даже самых обычных действий. Два дня — максимальный срок, который он мог позволить себе, более долгое ожидание не стоило и рассматривать. И даже эти два дня были опасным расточительством. Драко мог полагаться лишь на то, что его тело продолжит ослабевать с той же скоростью — только в этом случае он успеет отомстить Лестрейнджу за себя и за свою семью.

Только в этом случае он успеет попрощаться с Гермионой.

Он постоянно размышлял над тем, как поведёт себя при встрече. Слишком много надо было рассказать, но, как обычно, время играло против них. В итоге Драко решил, что в качестве прощания просто признается, что любит её. Он надеялся, что, осознав его любовь, она простит ему его ложь. По крайней мере, она будет знать, что он хотел как лучше, и что человек, с которым она провела столько времени, не был маской. Это был настоящий Драко Малфой — человек, которому за первые двадцать пять лет жизни пришлось испытать столько, сколько некоторым не приходится увидеть и за всё существование. Он был сломлен, но рядом с Гермионой всё становилось чуть менее невыносимым. Рядом с ней он больше не был мужем женщины, которая покончила жизнь самоубийством. Рядом с ней он был счастлив.

Но это стало бы слишком длинным признанием девушке, которая даже видеть его не желала. Они будут вместе достаточно долго, чтобы он успел сказать Гермионе, что любит её, и затем продолжить путь — в жизни или в смерти.

А пока Драко был вполне доволен своим решением, наблюдая за движением луны по ночному небу и согреваясь мыслью, что, возможно, где-то далеко отсюда Гермиона тоже смотрит на мерцающие вдали звёзды.

*

За сотни миль от дома на площади Гриммо сердце Гермионы бешено колотилось в груди, когда она наконец отыскала недостающее звено, связывающее две истории. Окно было открыто нараспашку — только прохладный ночной воздух был способен удерживать Гермиону от истерики. Она чувствовала, как пульс стучит в висках, отдаваясь эхом в сознании, пока все кусочки пазла постепенно собирались в единую картину. С каждой секундой события приобретали всё большую ясность, наполняясь пугающим смыслом.

Она вновь перечитала несколько строк в книге, желая убедиться, что не сошла с ума. Гермиона пробегала по ним взглядом снова и снова, с каждым разом всё отчётливее осознавая, что это не сон. Всё сходилось. И чем яснее складывался паззл, тем сильнее становилась боль в затылке.

А потом — в одно мгновение — боль исчезла.

Гермиона замерла. Её частое, прерывистое дыхание было единственным источником звука в пустоте окружающего пространства. Оно бледным облачком пара застывало на мгновение в холодном воздухе и почти сразу исчезало без следа. Нервная дрожь пробежала по телу.

Теперь источник головных болей, сопровождавших Гермиону последние несколько дней даже во сне, стал чудовищно очевидным.

Она дрожащей рукой потянулась к палочке, но парень оказался быстрее. Ещё до того, как пальцы Гермионы коснулись холодного дерева, комнату осветила красная вспышка. Руки девушки пронзила острая боль, и непреодолимая сила резко прижала её к ближайшей стене. От удара о твёрдый камень, из носа потекла кровь, но взгляд Гермионы был прикован к Кассиусу, который с хищной медлительностью вышел на свет, его глаза были наполнены обманчивым спокойствием.