Леди Малиновой пустоши

— Про пасеку не знаю, не скажу, но один мужик в деревне точно пчел малость в колодах держит. Да сколько там того меда… но шибко вкусный, я раз на кухне тайком попробовал. А про молоко, я вот что подумал. Ты в деревне договорись, если за денежку малую, так тебе бабы наперегонки носить будут.

За разговорами Кузя не забывал о делах — освободил кадушку, вымыл ее и заложил на ферментацию сегодняшнюю порцию кипрея. Я последний раз помешала сухой уже чай и оглядывалась в поисках подходящей тары для него. Моя бабуля, как я помню, всегда хранила его в полотняных мешочках. Здесь, на кухне я не увидела таких. На всякий случай спросила у Кузьки, вдруг он знает? Он понятливо кивнул головой, исчез и вскоре вернулся с несколькими чистыми холщовыми мешочками. Туда и пересыпали готовый чай. Запах от него шел — не передать словами! Пока я пересыпала, Кузя успел насыпать на противень новую партию и поставить сушить. На столе оставалось ещё на пару заходов. Но спать уже хотелось неимоверно. Глядя на мои мужественные потуги не зевать и не тереть закрывающиеся глаза, Кузя сочувствующе сказал.

— Так ты бы, хозяюшка, шла спать, я уж тут без тебя управлюсь. А то ты прямо на противень упадешь лицом. Я сделаю и все приберу тут. Чай твой принесу тебе в комнату, неча его тут оставлять.

Я сонно пробормотала.

— Кузь, а ты? Тебе ведь тоже спать надо!

На что домовёнок ответил.

— Ну, дык, я и днём спать могу. Мы, брауни, вообще-то ночью больше ходим, это я с тобой вот все время то тут, то там… Больно забот у тебя много, Люся!

Мне стало неудобно, и в самом деле, нагружаю малыша работой — он и следит за всем и в делах помогает, а ведь он же маленький, нет у него таких сил, как у взрослого человека. В своем очеловечевании Кузьки я совсем выпустила из виду, что он вообще волшебное существо и силы у него другие, волшебные. Вон как легко он управляется с тяжёлой кадушкой, с кропотливой работой по скручиванию листьев… Позволила я себя уговорить и отправилась спать к себе. Заснула я на подлёте к подушке.

Утро наступило до неприличия быстро. Так хотелось поваляться, но нечего лежать, вставать надо. Труба, так ее и перетак, зовёт… потом я вспомнила про чай, что добавило стимула моему вялому энтузиазму. Сев на кровати, увидела выходящего из ванной комнаты уже умытого, деловитого Кузю.

— Люся, вода готова, теплая, умывайся. Завтракать пойдешь?

— Кузя, радость моя, конечно пойду! Тем более, сегодня у нас будет чай! Что там у нас на завтрак? А куда ты мешочки с чаем положил?

— Вот, смотри. У прежней хозяйки, твоей матери, тут ниша потайная есть. О ней никто, кроме дедушки и меня не знает. Вот туда я и убрал твой чай. Нечего лишним глазеть, ещё позавидуют.

— Ты про кого это, Кузенька?

— Так Элизка сюда убираться ходит, а глаз у девки дурной, а ум ещё дурнее. Я ж говорю — вся в мать пошла! А на завтрак у нас каша со шкварками, Кресса с кабана сало срезала да и зажарила. Фу…

И Кузька показательно скривился. Прав он, прав. Из Крессы повар, не ахти какой, да и набор продуктов у нас не слишком богатый… надо и этот вопрос решать, а мне катастрофически это делать некогда. Учить Крессу кулинарии бессмысленно, слишком она консервативна и упряма, как и все горцы. Тут порывалась изготовить черный пудинг, хотя я и предупреждала ее, что я его есть никак не смогу, да и детям такая пища не подходит. Вот Кузя быстро нашел вариант с молоком, а Кресса молчала про возможность покупки молочной продукции. Ладно, как говорила Скарлетт О'Хара — подумаю об этом завтра. Не забыть бы мисочку Кузи взять и принести ему завтрак и пусть отдыхает, и так явно ночь трудился.

Ниша нашлась в стене, которая была за маленьким комодиком, куда я складывала свои мелкие вещи — расческу, пару лент, перчатки и подобную мелочь. Комодик легко отдвигался, нажималась ногой одна половица у стены и отодвигалась бесшумно фальш-стена. Ниша была в мой рост почти, шириной около полутора метров. В глубину тоже достаточно большая, во всяком случае, я смогла туда зайти. Хотя с моей нынешней фигурой это запросто. По стенам ниши были расположены полки. На нижние полки Кузя и складировал мешочки с чаем. Достаточно увесистые, грамм по двести, и получилось их девятнадцать штук. Надо бы поинтересоваться ценой на чай у Иннис, Крессы и Грегора. Они могут знать. Хотя Иннис могла и не знать, семья ее была весьма небогата. На средней и верхних полках что-то было. Я, разумеется, сунула туда свой любопытный нос. На средней полке в полной сохранности лежал наряд шотландской девушки и такой же национальный плед. А на верхних полках стояла небольшая шкатулка и несколько мешочков. А отдельно, завёрнутое в пергаментную бумагу, лежало изумительное шёлковое платье, с лифом из кружева, расшитым какими-то камнями, в полутьме непонятно, какими. И рядом с нарядом находилась такая же потрясающая кружевная накидка на голову. Подвенечный наряд? Но почему он здесь, а не в доме мужа, моего отца?