Леди Маллоу

Мисс Милдмей — превосходная девушка, спокойная и симпатичная.

Ведет себя безупречно. Настоящая леди, заслуживающая всякого доверия. Конечно, делиться с ней своими сомнениями невозможно, но, по крайней мере, для разнообразия можно немного посплетничать.

ГЛАВА 9

Шли дни, и Сара постепенно начала терять мужество. Слов нет, она все время что-то обнаруживала, но ее открытия были абсолютно бесполезными для дела, ради которого она старалась. Например, она знала и без откровений леди Мальвины, что Амалия несчастлива. Амалии удалось-таки, в конце концов, получить от Блейна согласие на некоторые перемены во внутреннем убранстве дома, после чего в усадьбу зачастили купцы и ремесленники, и помещения были завалены ворохами дорогой материи. Она приглашала к себе соседей и выезжала сама в гости. И всякий раз ее наряды были слишком изысканны для деревенских условий. Однако вся эта суета, казалось, лишь добавляла внутреннего напряжения, усугубляла ее дурное настроение, делала еще раздражительнее. Между Амалией и Блейном пролегло что-то более серьезное, чем временная супружеская размолвка, но этот факт не принадлежал к тем доказательствам, которые искала Сара.

Разговоры с Тайтусом нисколько не помогли. По мере того как он осваивался в новой обстановке, то прошлое, когда его звали Джорджем, быстро стиралось из его памяти. Он уже едва помнил свой дом в Лондоне, не говоря уже о жизни в Вест-Индии. Теперь он учился под руководством Соумса ездить верхом на пони и успешно преодолевал былую робость. Это обстоятельство радовало Сару, которая полюбила маленького застенчивого мальчика. Как бы она ни относилась к двуличию его родителей, Тайтус был ни в чем не виноват. Находясь в детской комнате с ребенком и несколько медлительной, но добродушной Элизой, Сара чувствовала себя мирно и спокойно; в присутствии же Блейна и Амалии она неизменно пребывала в чрезмерном умственном возбуждении.

Что касается Блейна, то у Сары возникло такое ощущение, что она уперлась в кирпичную стену. Он вежливо отметал любые неудобные для него вопросы, ссылаясь на собственную тупость и ветреность в детском возрасте и на потерю памяти. Правда, временами его осведомленность относительно усадьбы Маллоу и ее прошлого просто поражала и не могла быть результатом лишь утонченного угадывания. Можно было бы объяснить это услужливостью Соумса, который повсюду сновал со своей смуглой лисьей мордочкой, ничего не упуская из вида.

Но даже Соумс не мог знать некоторые вещи, которые были известны Блейну.

Эта загадка сбивала с толку, ставила в тупик, и Сара, не отличавшаяся большим терпением, порой испытывала желание бросить все и уйти. Но она ожидала получить весточку от Амброса, который уже должен был уже высадиться в Тринидаде. К своему удивлению, Сара обнаружила, что едва помнит лицо Амброса. Оно ускользало от ее мысленного взора всякий раз, когда она старалась воспроизвести в памяти его бледные изящные черты. Это беспокоило Сару больше всего.

Однако после продолжительного периода казавшейся тупиковой ситуации произошло одно весьма примечательное событие.

Началось с письма, полученного Блейном за завтраком с утренней почтой. Сперва все шло как обычно. Сидя за столом, Блейн ворчал, однако больше для вида, находясь, в общем, в добродушном настроении.

— Пятьдесят ярдов шелкового дамаста, двадцать ярдов швейцарского муслина, десять ярдов французской серой тафты, сто ярдов темно-зеленого тисненого бархата. Мы что, открываем торговлю тканями? Но не будем волноваться, главное — произвести надлежащее впечатление на местную аристократию. Надеюсь, среди почты есть что-нибудь более радостное, чем эти бесконечные счета.

— Я получила письмо от своего ювелира, — ответила леди Мальвина. — Он пишет, что все еще хранит то жемчужное ожерелье, которым мне пришлось пожертвовать, когда твой отец стал несколько неразумно обращаться с деньгами. Я могу получить его назад за ту же сумму, которую он заплатил мне. Это, должна я заметить, очень порядочно с его стороны.

— И какая это сумма? — спросила Амалия, насторожившись.

— Всего каких-то пятьсот фунтов. Сущий пустяк в сравнении с великолепным материалом, который приобретаете вы, моя милая. Сотня ярдов тисненого бархата — это не шутка!

— Этот материал для дома, в котором мы все живем, — подчеркнула Амалия.

— Мне жаль старой привычной обивки, которую я сама выбирала. И у меня суеверное предубеждение против зеленого цвета.

— Помолчите! — резкий окрик заставил женщин вздрогнуть. Блейн держал в руках письмо и казался очень расстроенным. — Вся эта болтовня о занавесках!

— В чем дело, Блейн? Плохие новости? — спросила леди Мальвина с тревогой.

Амалия приподнялась в кресле.

— Блейн…

Их настороженность, поняла Сара, всегда находилась где-то вблизи от поверхности. Один неожиданный эпизод, и они уже встрепенулись. Не было ли это признаком нечистой совести, если вообще указывало на что-то?

— Да, есть некоторые новости, — произнес он вполголоса, но не пояснил, хорошие они или плохие. У Сары мелькнула даже сумасшедшая мысль: уж не от Амброса ли письмо?