Леди на одну ночь (СИ)

— Андрей, ты извини, но мы немного отвлеклись от темы. Мне интересно, как ты собираешься встречаться с мадемуазель Астаховой сейчас, если она постоянно находится при тетушке?

Кузнецов покачал головой:

— Во-первых, несколько раз в неделю она ходит в публичную библиотеку. А я, между прочим, тоже люблю читать.

— Ха-ха! — зашёлся смехом Аркадий. — Если ты постеснялся ухаживать за ней на пароходе, то не думаю, что в библиотеке это будет уместнее. Там собирается столь почтенная публика, что тебя просто не поймут.

— Ты прав, — серьезно подтвердил Андрей. — Но есть и другой вариант — от Таисии Павловны я узнал, что через неделю они с племянником едут в провинцию к будущему тестю Кирилла Сергеевича. Едут вдвоем, оставляя Шуру присматривать за хозяйством. И если я приду навестить Таисию Павловну и с сожалением узнаю, что она в отъезде, не думаю, что Александра Сергеевна откажется меня принять.

— Ты хочешь соблазнить ее дома? — Дерюгин неодобрительно зацокал языком. — Не забывай — горничные любят подслушивать. Так ты скомпрометируешь свою красавицу еще сильнее.

Андрей залпом допил вино и отставил бокал:

— А вот сейчас ты говоришь вполне разумные вещи. У Астаховых я буду вести себя как подобает. Но пока тетушка будет в отъезде, Шуре не у кого будет спрашивать разрешения отправиться, к примеру, на прогулку. А если я приглашу ее погулять, когда небо будет затянуто тучами, и мы случайно попадем под дождь неподалеку от моего дома, то разве не должен я как благородный мужчина предложить девушке крышу над головой — чтобы переждать непогоду?

Дерюгин молча аплодировал. Сам он столь сложные схемы реализовывать был решительно не способен. Да этого обычно и не требовалось — его дамы бывали более покладисты.

13. Признание

Узнать, когда Таисия Павловна с племянником отправляются в провинцию, труда не составило — в клубе, где Кирилл был завсегдатаем, об этом были осведомлены все его приятели. Но Кузнецов выждал еще пару дней, чтобы у Шуры не возникло подозрений.

Он приехал к Астаховым на нанятом извозчике и сразу того отпустил. Велел горничной доложить о себе Таисии Павловне.

— А хозяйки нет, — сообщила девушка. — Она уже два дня как уехала.

— Тогда — Кириллу Сергеевичу.

Девушка нацепила на губы дежурную улыбку:

— А его, сударь, тоже нет. Он отбыл вместе с Таисией Павловной. Дома только барышня. Я доложу, если изволите.

Он сделал вид, что задумался. Спустя минуту кивнул:

— Ну, что же, доложите.

Горничная вернулась через пять минут, раскрасневшись от быстрой ходьбы.

— Прошу вас, сударь, пожалуйте! — и проводила его до гостиной. — Александра Сергеевна сейчас к вам выйдет.

Ожидая, он стоял у окна, глядя на голубое небо. Шура вошла в комнату так неслышно, что он вздрогнул, когда она поздоровалась.

— Простите, что побеспокоил, Александра Сергеевна! Если бы я знал, что вы одни, то отложил бы визит.

Она предложила ему сесть в кресло, сама опустилась на диван.

— Да, тетушка с братом уехали на днях. Приедут только через неделю. Я передам, что вы приезжали.

Было заметно, что она чувствует себя неловко, и продолжение визита становилось неприличным. Он поднялся.

— Еще раз прошу прощения. Я не осмелился бы доставлять вам неудобства, но хотел засвидетельствовать свое почтение перед отъездом в Лондон.

Лицо Шуры вытянулось.

— Вы уже уезжаете, Андрей Николаевич?

Она не умела играть и притворяться, и в голосе ее было неприкрытое сожаление.

Он подтвердил — да, уезжаю.

— Дела, знаете ли. Возможно, задержусь еще на несколько дней.

Девушка растерялась:

— Вы простите, что так неловко всё получилось. Я даже чаю вам не предложила.

Он решительно покачал головой:

— Это ни к чему, Александра Сергеевна. Мое длительное присутствие может вас скомпрометировать, а я вовсе этого не желаю. Искренне признателен вам за удовольствие, которое мне доставило общение с вами.

Шура стояла в двух шагах и суетливо теребила кисточку наброшенной на плечи шали.

— Что вы, это я должна вас благодарить. Вы подарили нам столько радости поездкой на пароходе! Это было так удивительно!

Он поклонился, поцеловал ей руку, и этот поцелуй длился чуть дольше, чем дозволяли правила приличия. Но Шура руку не отняла.

Он выпрямился с явным сожалением. Девушка была совсем рядом, он слышал ее взволнованное дыхание. Хрипло сказал:

— Гоните меня прочь, Александра Сергеевна, а иначе я за себя не ручаюсь.

Она охнула, отступила, взглянула на него со смесью страха и изумления.

— Что вы такое говорите, Андрей Николаевич? Я вас не понимаю!

А он с ума сходил от ее близости, от ярких, манящих, не испорченных помадой губ.

— Неужели вы не видите, Александра Сергеевна? Я думать не могу ни о ком, кроме вас! Я задыхаюсь без вас!

Она отступила еще на шаг, зашептала:

— Полно вам, Андрей Николаевич! Да вы смеетесь надо мной!

Но он никогда еще не был так серьезен. И он не врал. Каждое слово было правдой.

— Вы не свободны, Андрей Николаевич, — справившись с волнением, сурово сказала Астахова. — Я слышала, вы помолвлены. Там, в Лондоне. Разве не так?