Леди не движется-2

— Нет, Дел, погоди, это перебор. У тебя в контракте записано, что ты обязана покупать ему трусы?

— Нет, — ответила я. — Там много чего не записано. Там не записано, что я обязана готовить ему кашу и хаггис, сажать цветы в его саду, рассказывать смешные истории, когда ему грустно, приносить стакан воды ночью, если он приболел. Тем не менее, я все это делаю.

— Ну да, — процедил Макс. — То есть ты ему фактически жена.

Я расслышала знакомые ревнивые нотки.

— Не говори глупостей. Я фактически нянька.

— Потому что не спишь с ним? А почему, кстати? — Макс усмехнулся. Видимо, хотел ехидно ухмыльнуться, но получилось кривовато. — Боишься, что он на тебе наручники опробует?

— Ни капельки. А вдруг мне понравится? — не удержалась я от шпильки. — Макс, ты б похмелился, что ли. Ну, ей-богу, сцена ревности в таком состоянии выглядит пошло.

— Ладно, — с угрозой протянул Макс и принес бутылку виски. — Я с ним еще поговорю.

— Вот в тот день, когда ты с ним «поговоришь», увидишь меня в последний раз.

— Найду, — презрительно бросил Макс.

— Из могилы?

Макс застыл, медленно вскинул бровь. Подчеркнуто аккуратно налил себе медового цвета жидкости в бокал. Вспомнил, что я тоже просила, принес второй стакан, налил ровно столько же, подал мне. Маленькими глотками выпил.

— Это надо понимать так, что ты меня убьешь?

— Именно. Добью, чтоб не мучился. Из жалости.

— Ах, так тебе все-таки меня жалко. Хоть немного.

— До слез, — подтвердила я. — Смотреть не могу уже, как ты мучаешься… от ревности. Проще убить.

Вернулся Август — свежий и довольный. Макс недобро оглядел его, а Август мгновенно оценил ситуацию.

— Что, уже ссоритесь? С утра пораньше? Пьете и ссоритесь. Дошло до угрозы убийством, или мне послышалось?

— Август, мне вот что интересно, — позвал Макс. — Моя жена, как выяснилось, заботится о твоем нижнем белье и прочих интимных надобностях. Считаешь, для наемной служащей это нормально? Вот ты мне сам скажи — это нормально, все так делают?

Август сунул руки в карманы халата и два раза качнулся с пятки на мысок.

— Завидуешь? — осведомился он.

Макс не ожидал и заткнулся. Август принес третий стакан и налил себе.

— Раз вы пьете с утра, я тоже буду, — заявил он. — Все равно пока дом не восстановят, я работать не смогу. — Опрокинул виски в рот. — Макс, тебе мама не говорила, что завидовать — нехорошо и неприлично?

— Свою маму я увидел, когда мне было почти три года, — отрезал Макс. — И воспитывать меня было поздно.

— Ай-ай-ай. Сочувствую. И конечно, в том, что с тобой стряслась беда, виноват я. Еще Делла виновата. И вообще весь мир виноват, — с непередаваемой серьезностью сказал Август. — Макс, ты взрослый человек. Тебе тридцать восемь лет. Ты на десять лет старше меня и на одиннадцать — Деллы. А держишься как катастрофически не уверенный в себе подросток. Если б я был таким ревнивым, как ты, давно застрелился бы от стыда.

— О, — Макс пижонски изломал бровь, — и сейчас ты будешь читать мне мораль. Маккинби, я ведь ответить могу. Не боишься?

— С чего бы?

— Ну, например, с того, что ты, при всех своих заслугах, как родословных, так и личных, все-таки по происхождению оказался сильно ниже меня. Перевожу: нос не дорос читать мораль принцу. У меня-то, как ни крути, доказанная история с восемнадцатого века.

— Кем доказанная? — усмехнулся Август. — Профессором Мартином? Который за разумные деньги доказывал что угодно? Эти доказательства он сам и изготовил. Нам тоже предлагал свои услуги. Резоны приводил: подумайте о детях, через сто лет никто уже концов не найдет, а у вас будет родословная хоть от короля Малькольма, хоть от японского императора. Мы решили, что как-нибудь перебьемся. А Курт ван ден Берг заплатил. Я точно знаю, потому что у нас сохранились его письма. Причем он не планировал никаких обманов, рассматривал такую поддельную родословную скорей как забавную игрушку. Шутка для своих. Вряд ли он ожидал, что кто-то из потомков всерьез поверит.

— И конечно, ты будешь утверждать, что перечисленных в моей родословной людей никогда не существовало.