Леди не по зубам

– Никитин бежит по берегу и протягивает ему руку!

– Замечательно, сэр!!

– Глеб не хочет спасаться!

– Ну зашибись, камрад…

– Ой, его на скалу несёт! Сейчас разобьётся!

– Это скала разобьётся, бестолочь!

– Дэн его вытащил, вытащил! И поволок в кусты!

– Хорошо, что скала не пострадала. Природу надо беречь!

Пока Сазон с Абросимовым от страха и отчаяния упражнялись в остроумии, пока Адабас кружил в своём темпераментном танце, пока Троцкий в отчаянии и страхе закрывал руками лицо, я взяла жилет Дэна, перешла на противоположную сторону дороги, спряталась в кусты и обыскала все карманы. Обыскала тщательно, не торопясь, вдумчиво, с расстановкой, разглядывая все мелкие предметы, пуговицы и молнии.

Лучше бы я этого не делала.

Пластиковые корочки, которые я нашла в маленьком потайном отделении, произвели на меня впечатление грохнувшего метеорита.

Впрочем, нет…

Никакого впечатления они на меня не произвели. Пришлось признаться самой себе, что что-то подобное я и предполагала.

Я аккуратно упаковала документ обратно в карман, взяла жилет двумя пальцами, словно боялась, что он укусит меня, и вернулась к противоположной обочине, где уже развернулась операция по спасению «скул баса». Металлическим тросом автобус был привязан к КамАЗу, и тот рывками, осторожно, по команде Германа, вытягивал его из пропасти. Водительская солидарность – великая вещь. Можно даже не просить о помощи на дороге. Увидев аварийную ситуацию, проезжающие мимо водители сами остановятся и помогут, чем смогут.

И тут случилось то, что должно было произойти. Из-за поворота, навстречу нам вынырнули два потрёпанных в бою «Патрола».

– Сазон! – закричала я.

Дед вздрогнул, оглянулся и выхватил пистолет.

– Стоять! – дурным голосом завопил он и бросился наперерез машинам. – Стоять, падлы!! Герман, если они приблизятся ещё на метр, отцепляй трос и толкай автобус в обрыв!!

Абросимов побледнел и кивнул. Джипы с визгом затормозили. За глухой тонировкой не было видно, кто сидит за рулём.

– Замерли, падлы! Не дышим! Маму вспоминаем! И молимся, молимся, падлы, за свою жизнь и наше здоровье!! – Сазон несколько раз пальнул на удачу по колёсам «Патролов». Колёса вдруг зашипели и стали спускать, как детские мячики, которые проткнули гвоздём.

– А-а, гады, всё-таки не бронированные у вас шины-то! Всё-таки брешь, плешь и седину на висках я вам обеспечил! Если тронетесь с места, будете отскребать автобус по всему ущелью! А если тронете нас, мои пацаны сделают из вашей группировки младшую группу детского сада! Будете писать в штаны, учиться говорить заново и искать мамин подол!!

Не знаю, что больше подействовало на борисовцев: угроза столкнуть «скул бас» в пропасть, простреленные колёса, или неистовое бешенство деда. А может, у них была какая-то установка, которую они не имели права нарушать? Во всяком случае, джипы не тронулись с места, не предприняли попыток преградить нам дорогу и позволили побледневшему камазисту вытащить автобус на дорогу. Адабас поднял с земли камень и запустил им в лобовое стекло одного из «Патролов». Стекло жалобно хрустнуло и пошло мелкими трещинами. Я приготовилась умереть под шквальным огнём, но ничего такого не произошло.

– Дух дорог жжот! – довольно сказал Адабас, отряхивая руки от дорожной пыли.

– За мной! – заорал Герман, запрыгивая за руль. Не успела я подумать, что он довольно странно ведёт себя для бандитского ставленника, как все стремительно погрузились в автобус – первым Ильич, за ним Рокки, потом Сазон, Адабас и я.

– Записывай, доча! – крикнул дед, проверяя обойму в «Макарове». И довольно добавил: – С такими конкретными пацанами нужно уметь очень конкретно разговаривать.

Благодарно махнув обалдевшему камазисту рукой, Герман с пробуксовкой стартанул с места.

– Глеб с Дэном должны нам навстречу выйти. Там вдоль реки наверняка дорога в обход трассы есть! – озадаченно сказал он по громкой связи.

Я так и держала, прижав к груди, жилет Дэна. Абросимов гнал автобус на предельной скорости и, надо признать, он делал это не хуже Бизона. Я всё-таки додумала до конца мысль, что Герман странно ведёт себя для «подсадной утки». А может, именно поэтому с нами не расправляются, как с новорождёнными котятами?! Может быть, именно поэтому в нас не стреляют?

Я огляделась, на меня никто не обращал никакого внимания. Абросимов сосредоточенно вёл автобус, Адабас и дед прильнули к окну, высматривая, нет ли преследования, Ильич… Ильича вообще не было видно, он или залез в своё любимое укрытие под кровать, или спрятался в туалете.

Я аккуратно вытащила из-под полки Германа его дорожную сумку и расстегнула молнию. Это было подло, мелко и решительно неприлично, но я подумала, что плевать на мораль, когда речь идёт о жизни и смерти.