Леди Полночь

– Нам нельзя, – без эмоций произнесла она. – Это я и хотела сказать тебе раньше. Нам нельзя быть вместе. Нельзя.

Он отнял руку.

– Я не понимаю. О чем ты говоришь?

– Никаких поцелуев, никаких прикосновений, никакой влюбленности, никаких свиданий. Тебе ясно?

Джулиан не ахнул и не посмотрел на нее так, словно она ударила его. Он был воином: он мог вынести любой удар и ответить ударом еще более сильным.

Все было гораздо хуже.

Эмме отчаянно хотелось забрать свои слова назад и сказать ему правду, но в ушах все еще звучал голос Джема.

«Знание о том, что любовь под запретом, не убивает любовь. Оно делает ее лишь сильнее».

– Я не хочу таких отношений, – сказала она. – Я не хочу прятаться, обманывать, скрываться ото всех. Разве ты не понимаешь? Это испортит все, что у нас есть. Это убьет все хорошее, что есть в нашем союзе парабатаев, и в конце концов разрушит даже нашу дружбу.

– Но это не обязательно. – Джулиан был бледен, но решителен. – Нам придется скрываться недолго – только до того момента, как дети вырастут и уже не будут нуждаться во мне…

– Тавви будет нуждаться в тебе еще восемь лет, – как можно холоднее произнесла Эмма. – Мы не можем так долго прятаться.

– Но мы можем сделать паузу, отложить наши отношения…

– Я не буду ждать.

Эмма чувствовала на себе его взгляд, чувствовала его ужасную боль и была рада, что чувствует ее. Она этого заслуживала.

«Ты понимаешь, уже слишком поздно, – хотела сказать она. – Понимаешь, руна выносливости, которую ты нанес мне на руку, спасла мне жизнь, когда Малкольм напал на меня. И я безмерно благодарна за это, но руна не могла быть такой сильной. Понимаешь, мы уже близки к тому, о чем меня предупреждал Джем. Понимаешь, нам нужно не просто остановить часы, а заставить их пойти назад. А для этого часы необходимо сломать».

– Я не верю тебе.

– Зачем мне обманывать тебя? Джулс, такие слова выставляют меня не в лучшем свете.

– Джулс? – пораженно повторил он. – Ты снова меня так называешь? Как будто мы дети? Но мы не дети, Эмма!

– Конечно, нет, – ответила она. – Но мы молоды. Мы совершаем ошибки. То, что случилось между нами, было ошибкой. Риск слишком высок. – Ей было горько от своих слов. – Закон…

– Нет ничего важнее любви, – отстраненно сказал Джулиан, как будто повторив однажды услышанное от кого-то. – И нет Закона выше.

– Легко так говорить, – заметила Эмма. – Просто если уж мы собираемся пойти на такой риск, на кону должна стоять настоящая любовь, любовь всей жизни. Само собой, Джулс, ты мне небезразличен. Я даже люблю тебя. И любила всю жизнь. – Слава богу, хоть часть ее слов была правдой. – Но моя любовь к тебе недостаточно сильна. Ее не достаточно.

«Гораздо легче заставить человека разлюбить тебя, чем разлюбить его самому. Стоит лишь убедить его, что ты его не любишь или что он никогда не сможет тебя уважать – а лучше и в том и в другом».

Джулиан тяжело дышал, но его глаза, взгляд которых был устремлен прямо на нее, были спокойны.

– Я знаю тебя, – сказал он. – Я знаю тебя, Эмма, и ты лжешь. Ты пытаешься поступить правильно. Пытаешься оттолкнуть меня, чтобы меня защитить.

«Нет, – в отчаянии подумала она. – Джулиан, не давай мне возможности усомниться. Мой план должен сработать. Просто обязан».

– Прошу тебя, не надо, – произнесла она. – Ты был прав, мы с тобой просто не созданы друг для друга. Может быть, мы с Марком…

Его лицо исказилось от боли. Эмма увидела, как он отбрасывает от себя мрачные мысли. «Марк», – подумала она. Имя Марка, словно острая эльфийская стрела, которую он носил на шее, прорывало броню Джулиана.

«Уже близко, – подумала она. – Я уже близко. Он почти поверил».

Но Джулиан был великолепным лжецом. А любой великолепный лжец видит, когда ему говорят неправду.

– А еще ты пытаешься защитить детей, – сказал он. – Ты хоть понимаешь это, Эмма? Я понимаю, что ты делаешь, и люблю тебя за это. Я люблю тебя.

– О Джулс, – в отчаянии произнесла она, – разве ты не видишь? Ты предлагаешь мне вместе сбежать ото всех, а я только что вернулась от Грача. Я видела Кита, я видела, каково это – жить в бегах. Я видела цену этому, которую придется заплатить не только нам. Что, если однажды у нас родятся дети? Нам придется отказаться от собственной жизни. Мне придется перестать быть Сумеречным охотником. И это убьет меня, Джулс. Это просто разорвет меня на части.

– Тогда мы придумаем что-нибудь еще, – хриплым голосом сказал Джулиан. – Мы найдем способ остаться Сумеречными охотниками. Мы все решим вместе.

– У нас ничего не получится, – прошептала она.

Но он смотрел на нее огромными глазами, смотрел и безмолвно молил ее передумать, забрать свои слова назад, снова склеить то, что разлеталось на мелкие осколки.

– Эмма, – произнес он и взял ее за руку, – я никогда, никогда не перестану бороться за тебя.