Леди Полночь

– Джулиан, помоги мне найти приличную одежду, – сказал он. – В Убежище нужно выглядеть подобающе.

Убежище было в каждом Институте.

Так повелось давно. Институт совмещал в себе функции ратуши и резиденции: и Сумеречные охотники, и обитатели Нижнего мира приходили в Институт, чтобы встретиться с его главой. Глава Института был местным представителем Конклава. Во всей Южной Калифорнии не нашлось бы Сумеречного охотника влиятельнее, чем глава Лос-Анджелесского Института. И безопаснее всего было встречаться с ним в Убежище, где всех жителей Нижнего мира защищали клятвы, а вампиры вдобавок могли не бояться ненароком ступить на освященную землю.

В Убежище было две двери. Одна выходила на улицу, и ею мог воспользоваться любой. Войдя в эту дверь, он оказывался в просторной комнате с каменными стенами. Вторая вела в Институт. Как и парадная дверь Института, она открывалась только перед теми, у кого в жилах текла кровь Сумеречных охотников.

Эмма приостановилась на площадке лестницы, чтобы из окна взглянуть на делегацию фэйри. Кони ждали всадников у главного входа. Скорее всего, посланцы Волшебного народа не в первый раз общались с Сумеречными охотниками, а если так, то они, должно быть, уже зашли в Убежище.

Дверь, соединявшая Убежище с Институтом, находилась в конце коридора, ведущего к парадному ходу. Она была окована медью, которая давно покрылась патиной; по периметру были начертаны защитные и приветственные руны, оплетавшие ее подобно виноградным лозам.

Из-за двери до Эммы доносились незнакомые голоса: один – чистый, как вода, другой – резкий, точно хруст сухой ветки. Крепче сжав Кортану в руке, Эмма вошла внутрь.

Убежище имело форму полумесяца, а окна его выходили на горы: на тенистые каньоны и склоны, покрытые серебристо-зелеными зарослями. Солнца за горами было не видно, но комнату заливал яркий свет люстры, висящей под потолком. Свет отражался в ее хрустальных подвесках и падал на клетчатый пол, выложенный чередующимися плитками темного и светлого дерева. Забравшись на люстру и взглянув на него сверху, можно было увидеть, что клетки складывались в руну Ангельской Силы.

Эмма, конечно, ни за что бы не призналась, что она это проделывала. Хотя сверху и открывался прекрасный вид на массивное каменное кресло главы Института.

В центре комнаты стояли фэйри, только двое – тот, что в белой мантии, и тот, что в черных доспехах. Коричневого всадника нигде не было видно. Не было видно и лиц гостей. Из рукавов выглядывали длинные, бледные пальцы, но Эмма не могла понять, принадлежат они мужчинам или женщинам.

Она чувствовала исходящую от них мощь, физически ощущала их принадлежность к другому миру. Казалось, ее кожу обдувает легкий ветерок, прохладный и влажный, пахнущий корнями, и листьями, и цветами жакаранды.

Рассмеявшись, фэйри в черном откинул капюшон. Эмма во все глаза смотрела на него. Кожа цвета темной зелени, длинные когти на пальцах, желтые совиные глаза. Плащ с рисунком из рябиновых листьев.

Это был тот самый фэйри, которого она видела в баре «Саркофаг».

– Вот мы и встретились снова, красавица, – сказал он, и его рот, напоминавший трещину в древесной коре, изогнулся в улыбке. – Я Иарлаф от Неблагого Двора. В белом – мой компаньон Кьеран от Дикой Охоты. Кьеран, опусти капюшон.

Второй фэйри поднял худые руки – его квадратные ногти были практически прозрачны, – взялся за капюшон и отбросил его властным, почти бунтарским жестом.

Эмма с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть. Он был красив. Не так, как Джулиан или Кристина, не так, как красивы люди, а как красив острейший край Кортаны. Он выглядел молодо, лет на шестнадцать или семнадцать, но был, скорее всего, старше. Темные волосы с легким синим отливом обрамляли точеное лицо. Легкая туника и брюки износились и выцвели: когда-то они были весьма элегантны, но сейчас смотрелись несколько куце на его изящном, гибком теле. Его широко посаженные глаза были разных цветов: левый – черный, а правый – серебристый. На нем были потрепанные белые перчатки, которые свидетельствовали, что он принц фэйри, но глаза… Глаза говорили, что он из Дикой Охоты.

– Вы пришли из-за того, что случилось позавчера? – спросила Эмма, переводя взгляд с Иарлафа на Кьерана. – В баре «Саркофаг»?

– Отчасти, – ответил Иарлаф. Его голос был скрипуч, как сухие деревья на ветру в чаще сказочного леса, населенного лишь чудовищами. Эмма удивилась, что не заметила этого в баре.

– Эта та самая девушка? – Голос Кьерана был совсем иным: чарующий, хоть и холодноватый, он напоминал шуршание теплых волн, ласкающих берег, залитый бледным светом дня. Кьеран посмотрел на Эмму, как на диковинный цветок, словно не понимая, нравится она ему или нет. – Она красивая. Не думал, что она красивая. Ты об этом не упоминал.

– Ты никогда не мог устоять перед светлыми волосами, – пожал плечами Иарлаф.

– Да ладно, прямо так? – Эмма щелкнула пальцами. – Я ведь рядом стою! И меня не предупредили, что я приглашена на шоу «Кто сексуальнее?».