Леди полуночи

– Ладно. – Он заговорил отстраненно, голосом, абсолютно лишенным эмоций, как будто зачитывал список учебных команд или перечень галантерейных товаров. – Я никогда не видел своего отца, да и не хотел ничего о нем знать. Он вне брака прижил ребенка с моей матерью, которая в то время была слишком молода, а потом бросил нас. Она подалась в проститутки, в дом терпимости. Мне приходилось спать на чердаке, пока я не начал работать, чтобы обеспечивать себя, – это спасало от созерцания всех кошмаров. В школу я не ходил, ремеслу меня не научили. Пристрастившись к джину, мать возненавидела меня – чем старше становился, тем больше напоминал ей моего отца – и никогда не упускала шанса сказать, какой я никчемный, глупый, отвратительный. Если ей под руку подворачивалось что-нибудь тяжелое, била меня, чтобы сделать свои слова более весомыми. Я ушел от нее при первом же удобном случае и даже ни разу не обернулся.

Кейт молчала, не зная, что сказать.

– Вот и все. – Торн забрал у нее кусочек мяса и кинул терпеливо ждавшей собаке. – Прелестная история, как раз для разговора за завтраком.

Собственное молчание угнетало ее. Она добилась чего хотела, а теперь не знала, что с этим делать.

«Скажи же хоть что-нибудь! Что угодно!»

– Я… – Кейт с трудом проглотила комок в горле. – Я считаю вас весьма и весьма привлекательным, даже красивым.

Торн уставился на нее.

– Мисс Тейлор…

– Правда-правда! Хотя так было не всегда. – Слова слетели с языка неожиданно для нее самой. – Но после Гастингса… Мне временами даже стало трудно взглянуть на вас. Для меня это настоящий сюрприз. Вы, должно быть, знаете, что нравитесь многим женщинам.

Он саркастически рассмеялся.

– Это не из-за моей неотразимости, уверяю вас.

Кейт опять промолчала, вдруг сообразив, что у него масса достоинств: сильное тело, властная натура, инстинктивное желание защищать, не говоря уже о других талантах, которые давали пищу всем тем «историям», о которых шептались дамы в лавке Салли.

– Я уверена, что женщины без ума от вас по множеству причин, – гнула свое Кейт. – Но я говорю не о них – о себе. Мне вы кажетесь очень красивым.

Торн нахмурился.

– Зачем вы мне это говорите? Странно это слышать от вас.

– Возможно.

«А может, как раз наоборот».

Ей было трудно представить все ужасы, с которыми он столкнулся на полях сражений, но что такое быть нежеланным ребенком, она прекрасно понимала. Она знала, как чувствуют себя те, к кому относятся как к бессловесным и отвратительным тварям. Она знала, как действует каждое грубое слово на ребенка, разъедая его уверенность в себе в течение недель, месяцев и лет. Синяки сходили быстро, но вот обиды как черви вгрызались в детскую душу.

Кейт по своему опыту знала, сколько доброты требуется, чтобы нейтрализовать проявление всего лишь легкого презрения. И понимала, почему, даже став взрослой, терпеть не может комплименты, считая их проявлением жалости и неискренности. И как в таком случае они могут быть искренними? Обидные слова продолжали свое существование где-то в глубине, пережив все на свете. Как скелеты на этом кладбище. И не важно, под сколькими слоями земли они захоронены. И не важно, сколько чудесных цветов положили на их могилы. Они все равно здесь.

Слова, полные ненависти, могли пережить все.

Кейт это знала, потому и не могла спокойно наблюдать, как он страдает, и ничего не противопоставить этому.

– Я действительно считаю вас красивым. Понимаю, вы скромны и самодостаточны и вам ни к чему слушать подобные комплименты, но мне нужно было высказать это. Вот и все.

Кончиками пальцев Кейт дотронулась до его щеки, и он вздрогнул, судорожно сглотнул.

– Остановитесь.

«Заставь меня».

Наслаждаясь ужасом от собственного неповиновения, Кейт взяла его лицо в руки, коснулась черных волос. Кусочки льда в его глазах вызвали мурашки на спине.

Она опустила глаза на его губы. Уже не в первый раз ей стало интересно, сможет ли эта мрачная складка его рта превратиться в нечто привлекательное и теплое, когда они поцелуются. Подушечкой большого пальца она коснулась впадины на щеке в том месте, где появится ямочка, если он вдруг решит улыбнуться.

Ей так хотелось увидеть его улыбку! Так хотелось заставить его смеяться долго и громко!

– Ты просто красавец.

– Хватит повторять эти глупости.

– Если я говорю глупости, то только по твоей вине. Этот упрямый подбородок… – Она провела по нему кончиком пальца. – Он не дает мне покоя. И твои глаза. Я вижу в них какую-то загадку, которую хочется разгадать.

– И не пытайся. Ты меня не знаешь. – Говорил он хрипло, но взгляд был полон желания. Откровенного, неистового желания.

Да! Кейт содрогнулась от чувства триумфа. Чего-то она все-таки добилась.