Леди полуночи

Баджер, которому явно надоело стоять на месте, ткнулся носом в ее сапожки. Ведь невозможно целый день пялиться друг на друга!

– Это все физиология. – Торн снова двинулся вперед. – Скоро пройдет. И вы отпустите меня.

Мысль была удобная, только вот Кейт не убеждала.

До церкви дошли молча, и лишь потом Кейт заговорила:

– Мне нужно, чтобы вы кое-что рассказали о себе. Ларк все время донимает меня расспросами о вас… о нас. И я не знаю, что отвечать. Для начала, когда у вас день рождения?

– Не знаю.

Ей вдруг стало жаль его, но потом она вспомнила, что и сама прожила двадцать три года, не зная собственной даты рождения, и ничего.

– Какой у вас любимый цвет?

Он искоса взглянул на ее платье.

– Серый.

– А если серьезно? Я помолвлена с вами, пусть и временно, но ничего не знаю ни о вашей семье, ни о вашем детстве, ни о вашей жизни.

– Да нечего тут рассказывать.

– Быть того не может. Я выросла в убогой школе для девочек, и все равно у меня в памяти остались кое-какие веселые истории из детства. Как-то раз наступила моя очередь помогать на кухне, и мне захотелось добавить приправ в наш вечерний суп. Случайно я бухнула в бульон содержимое всей банки с перцем и побоялась признаться. Потом подошло время ужина, а я так и не проронила ни слова. Никогда не забуду, какой вид был у моих подруг и учителей, когда они попробовали первую ложку супа…

Она вдруг расхохоталась.

– О, я заработала кучу проблем. Все отправились по постелям голодными, конечно. Меня потом заставили каждый день переписывать книгу «Экклезиаст».

Кейт подождала: может, тоже расскажет какую-нибудь похожую историю про детские дурачества, у любого человека должна быть хоть одна такая, – но так и не дождалась.

Не успела она задать свой следующий вопрос, как неожиданно Баджер вновь обратил на себя внимание. Его потешные ушки стали торчком, указывая в небо как двойная церковная колокольня, потом прижались к голове, и пес кинулся в сторону церкви, только его и видели.

– Баджер, стой! – крикнула Кейт, бросившись вслед за щенком.

Торн легко нагнал ее.

– Не останавливайте его. Он кого-то заметил: кролика или, скорее всего, крысу. Он же охотничий пес, выслеживать дичь – его предназначение.

Щенок нацелился на маленький дворик, скрывавшийся за главным зданием церкви. Его добыча, судя по всему, ускользнула через небольшую дыру в основании каменной стены. Баджер протиснулся в отверстие и исчез из вида.

– Вот пропасть! – задыхаясь, произнесла Кейт. – Пойдемте в обход.

– Это сюда.

Они быстро миновали ограду маленького кладбища и оказались у кованых железных ворот. Торн отворил их, и она торопливо прошла вслед за ним в огороженный высокими стенами церковный дворик. Все его пространство было заставлено могильными памятниками, изъеденных временем и покрытыми мохом, которые торчали в разные стороны как гнилые зубы.

– Баджер, ты где? Куда ты подевался? – Она побежала вдоль ряда памятников, наклоняясь и заглядывая между ними, а вспомнив, что припасла для пса кусочки мяса, выудила их из кармана и выставила перед собой в качестве приманки. – Вот посмотри, дорогой: у меня кое-что есть для тебя на ладони.

Торн обошел могильную плиту и, остановившись посреди дворика, свистнул. Не прошло и минуты, как из-за груды разбитых памятников показалась морда щенка.

– Слава богу! Ну что, он поймал кого-нибудь? – Кейт боялась взглянуть сама.

– Нет, но это к лучшему: в следующий раз будет проворнее.

В его голосе прозвучала настоящая гордость, а в том, как он гладил собаку и чесал за ухом, и вовсе проявлялась любовь. Торн действительно был привязан к щенку, хоть и утверждал обратное, и это говорило о нем больше, чем он позволил бы о себе узнать.

Сейчас рядом не было Грамерси, где-то далеко остались сплетни обитателей Спиндл-Коув. Они были одни в целом мире, и Кейт не могла не воспользоваться удобным случаем.

– Расскажите о себе, чем занимался ваш отец, как звали ваших сестер и братьев, каким был дом, в котором вы выросли, с кем дружили и во что любили играть, – да что угодно.

Лицо у него тут же превратилось в маску.

– Ради бога, Торн! Я ведь даже имени вашего не знаю. У меня чуть мозг не вскипел, пока пыталась вспомнить, как вас зовут. Наверняка в деревне кто-нибудь называл вас по имени хоть раз. Может, что-то записано в гроссбухе Салли. Или лорд Райклиф употреблял его как-то. Возможно, в церкви. Но чем дольше я старалась вспомнить, тем больше уверялась в том, что никто в Спиндл-Коув тоже не знает, как вас зовут.

– Это совсем не важно.

– Неправда. – Кейт схватила его за рукав. – Все, что касается вас, – важно. И вы должны позволить хоть кому-то узнать вас.

Его глаза впились в нее, пригвоздив к месту, голос упал до тихого рычания.

– Прекрати давить на меня!

Когда этот мощный и непредсказуемый мужчина навис над ней, первым инстинктивным движением было отступить. Он это понимал и пользовался своим преимуществом.

– Я не уступлю, – заявила Кейт, – пока не расскажете хоть что-нибудь.