Леди-послушница

– Своей шлюхой? Своей невольницей? Своей обесчещенной содержанкой? – резко отзывалась Милдрэд. – Но что скажут на это ваши саксонские солдаты, которых вы увлекли за собой обещаниями почитать их племя и защищать права? Что они скажут, когда вы обесчестите женщину, в жилах которой течет прославленная кровь их прежних королей?

– Ваш довод разумен, – отозвался Юстас после некоторого молчания. – Однако за меня стоит столь влиятельный в среде саксонцев Хорса, к слову которого они прислушиваются. И уж он сумеет объяснить им важность союза их принца и саксонской леди. К тому же я совсем не собираюсь делать вас своей шлюхой. Я готов почитать вас.

– Почитать, как сегодня, когда вы пытались изнасиловать меня?

– Это были даже не попытки, – хохотнул принц. – Если бы я решил изнасиловать вас, то не упрашивал бы столь долго, желая восстановить наши прежние добрые отношения. Вспомните, прекрасная Милдрэд, что вы сами выбрали меня в зале Фрамлингема, смеялись, когда угощали меня устрицами у побережья Хариджа, играли со мной в шахматы и катались верхом на острове Уайт. Вы снизошли ко мне, когда решились убежать со мной с острова, даже несмотря на мое изуродованное лицо. Вы сами дали мне надежду на взаимность!

– Я была глупа и доверчива! А вы казались несчастным и одиноким.

– Но я и сейчас несчастен и одинок. Вы же можете внести в мою жизнь радость.

– И это в обмен на бесчестье и насилие?

– О небо! Если бы я хотел, то уже давно получил бы вас, ваше тело… Ваше дивное тело, способное свести с ума любого мужчину. И это алое платье, в каком вы некогда пленяли знать в Денло! Я отыскал его в Винчестере, я возил его с собой, я любовался на него, мечтая вновь увидеть вас в нем… И вот вы снова та, какой явились ко мне во Фрамлингеме! Неудивительно, что меня потянуло к вам, едва мы остались наедине. Это был пыл неутоленного желания. Я так долго ждал! Мои лазутчики разыскивали вас по всей Англии, от Бристоля до Гронвуд-Кастла, я не забывал вас, я тосковал! А ведь у меня были иные, более важные дела, меня вовлекали в войны. Понимаете ли вы, как важны для меня, если и среди государственных дел и сражений я думал о вас!

– Лучше бы вы занимались своим делом, милорд. От меня вы ничего не добьетесь, кроме моей гибели. Я не перенесу бесчестья.

– А я вам говорю – смиритесь!

Послышался странный звук, но Артур понял, что принц ударил кулаком по столу.

«Чтоб ты руку сломал!» – разозлился парень и даже перехватил поудобнее крюк. Некогда подобное же приспособление из спаянных крючьев послужило ему орудием убийства, не подведет и теперь, если понадобится. Но все же поднять руку на сына короля… Артур помедлил и предпочел задуматься о том, насколько ясно в стихающем шуме дождя будет слышен звон разбиваемого стекла, когда ему придется ворваться внутрь, и каковы тогда их с Милдрэд шансы спастись, если все кинутся сюда. Никаких, видит Бог. Поэтому надо быть осторожным, следует все продумать, чтобы спасти и девушку, и себя.

А Юстас тем временем продолжал говорить: заверял, что не обесславит Милдрэд, наоборот, поднимет ее так же высоко, как некогда саксонский король Гарольд возвысил Эдит Лебединая Шея [80]. Ведь Лебединая Шея, несмотря на свое высокое происхождение, никогда не была его королевой, но легенды и предания прославили именно ее.

– Сейчас другие времена, – резко прервала Юстаса Милдрэд. – К тому же Эдит Лебединая Шея страстно любила короля Гарольда, а я вас ненавижу!

Последовало продолжительное молчание. Из своего укрытия Артур видел, как эти двое неподвижно стоят друг перед другом. А еще сквозь шум монотонно стучавшего дождя он различил звуки рога подле внешних ворот, а потом стал слышен грохот отворяемых створок. «Неужели этот влюбленный трус Джоселин так скоро сбегал за аббатом? – подумал Артур. – Нет, за столь короткий срок, учитывая расстояние, преклонные лета прелата Роберта и время, чтобы объясниться, они вряд ли смогли успеть».

И тем не менее во дворе ощущалось движение: под аркой ворот мелькнул свет факелов, кто-то въехал верхом, спешился, можно было различить отдаленный разговор. Потом сразу несколько человек пересекли двор замка.

Но Артура отвлекли голоса в покое.

– Я знаю, что безобразен, – говорил принц. – Более того, знаю, как уродлива моя душа. Однако… Был миг, когда я поверил, что для меня еще не все потеряно, что и я однажды смогу смотреть на людей без презрения и ненависти. И эту надежду дали мне вы, моя красавица. Пусть я урод, думалось мне, но меня отличила самая красивая девушка Англии! И ради нее я изменюсь. Но если вы отвергнете меня…

– Я уже отвергаю!

– О, молчите! Вы просто не знаете, кем я для вас стану, если не подчинитесь! Даже я сам страшусь это представить. Но если вы смиритесь, если поймете, что вы моя… Вы уже моя, Милдрэд…

Он приблизился к ней, продолжая говорить, но Артур уже не мог разобрать слов. А потом раздался звук пощечины, и Милдрэд резко кинулась в сторону. Теперь она стояла у самой двери балкона, так близко, что Артуру казалось: протяни он руку – и сможет коснуться ее.