Леди-послушница

Последующие дни были все похожи на первый. Правда, теперь вместе с Родри, Дроком и шедшей на поправку Лисой они неплохо справлялись со стадом. Постепенно Милдрэд стала привыкать к овцам, но все равно дивилась, что Родри, этот полудикий парнишка, умеет так хорошо считать своих животных. Казалось, он знает едва ли не каждое в отдельности, а некоторым даже давал клички. Овец тут паслось множество — больше двухсот, и это не считая ягнят, которых у иных маток имелось по двое-трое и с которыми было особенно много хлопот — в отличие от спокойно жующих при передвижении овец, эти носились как угорелые. Однако по сути особой работы у пастухов не было: просто перегонять овец на новые пастбища и следить, чтобы они не разбредались.

Милдрэд, сама будучи из края овцеводства, отметила, что здешние овцы отличались от тех, какие водились в Денло. Шерсть у местных овец была не такая длинная и шелковистая, как у равнинных на востоке Англии, заметно короче, однако гуще — так что при стрижке здесь получали почти столько же шерсти, сколько и в хозяйстве ее отца, только, конечно, пониже сортом. Зато местная порода паслась на подножном корму, на горных пастбищах, куда изнеженных тонкорунных овец и загнать бы не удалось. И молока здешние овечки давали немало — один только овечий сыр оправдывал их содержание. Масть здешних овец была такая же белая, а вот ноги и мордочки — коричневыми.

А еще девушку восхищали собаки. Эти валлийские овчарки были прирожденными пастухами, для которых работа — смысл жизни. И если отара растягивалась, то стоило свистнуть Дроку и Лисе, как собаки срывались с места и носились вокруг овец, собирая их в плотную массу. Замечательные были собачки. Милдрэд дивилась их неутомимости, неприхотливости и работоспособности, и Родри тоже гордился ими. Правда, в отличие от девушки, он никогда не ласкал псов, иногда лишь вычесывал у них из шкуры колючки и проверял, нет ли в их густой шерсти клещей. Милдрэд же любила лишний раз погладить псов, сама вызвалась их кормить, порой просто бегала и дурачилась с ними. И спали они подле нее, чаще всего Лиса, которую Милдрэд особенно привечала.

Спать на воздухе оказалось даже приятно. Ночи были короткими, светлело рано, а темнело поздно. Милдрэд не просыпалась даже на рассвете, когда скорее всего можно было ожидать нападения волка и когда Родри поднимался, чтобы с собаками обойти отару. Девушка вставала позже, гнала овец на водопой, пока Родри доил корову и готовил нехитрый завтрак. Однако, когда Родри предложил ей выстригать у овец под хвостами, чтобы они не так пачкали шерсть, девушка с негодованием отказалась.

Родри сокрушенно вздыхал.

— Олвен! — только и сказал он, опять назвав ее этим странным именем, к которому она постепенно стала привыкать. Однако в этот миг ей почудилась в нем едва ли не насмешка.

— Знай свою работу, пастух! — огрызнулась юная леди.

Постепенно она даже стала находить своеобразное удовольствие в пастушеской жизни. В этой пустынной местности она вместе с собаками бегала, как козочка, по склонам в своей короткой рыжей тунике без рукавов, позволив волосам свободно развеваться за спиной.

Такой ее однажды и увидели возникшие словно из ниоткуда трое валлийцев. Милдрэд их испугалась: они показались ей сущими дикарями — в меховых накидках, в коротких туниках и с голыми ногами, перетянутыми до колен крест-накрест ремнями, удерживавшими грубые башмаки. Их длинные волосы были лишь немногим короче, чем у нее, сильные руки украшала замысловатая татуировка, а взгляды были суровыми. При их появлении Милдрэд сразу кинулась к пастушьей хижине, во весь голос зовя сестру Урсулу. Однако когда та возникла из хижины в своем темном бенедиктинском одеянии, валлийцы поклонились ей с почтением. Сестра Урсула, сама будучи наполовину валлийкой, тут же перешла на местный язык, они переговорили, и когда лохматые парни из Уэльса взяли свои короткие луки и собрались уходить, они приветливо простились как с ней, так и с тревожно поглядывавшей на них Милдрэд.

— Тебе не стоит их так пугаться, — сказала монахиня, когда три силуэта в последний раз мелькнули на гребне холма. — Это всего лишь селяне из Лланселина, — она указала на дальнюю гряду, откуда порой долетал благовест колокола. — Они не безбожники, а в Лланселине есть небольшой храм Святого Силина, куда они ходят молиться. И хотя местная кельтская церковь отличается от нашей, валлийцы почитают священнослужителей. Своих обителей они не устраивают, но к монахиням-отшельницам относятся с глубочайшим уважением. Меня они приняли за одну из таких. К тому же я напомнила, что эта земля охраняется самим Черным Волком, а его они почитают.

Валлийцы приходили еще пару раз, как-то принесли зарезанного барана и при этом смотрели на Милдрэд так, что она заволновалась: уж не хотят ли они выменять ее за это мясо? Сестра Урсула только рассмеялась, узнав о ее страхах, и снова уверила, что у валлийцев даже стоит поучиться почтению и добродетели. Милдрэд пожимала плечами: ей не понравилось, что они смеялись, когда Родри назвал ее Олвен.