Леди-послушница

Артур все же отвязался от настырного торговца, когда сворачивал по склону на Вайль, откуда уже недалеко до монастыря Святой Марии. Шпиль его церкви слабо выступал на темном небе под проносившимися тучами. В ожидании грозы в Шрусбери поднялась суета: было слышно, как женщины взволнованно кличут детей, хлопают ставни, лавочники спешат снять с навесов растянутое сукно, сворачивают свои лотки.

В церкви Святой Марии вечерняя служба уже окончилась, и в монастырском дворе было относительно пусто. Правда, возле окружавшей дворик крытой галереи на Артура едва не налетела Аха, несшая к дому аббатисы какие-то полотна, тазики и кувшин.

— Ну ты и напугал меня, бродяга! — воскликнула она. И тут же беспечно заявила: — А наша матушка настоятельница хворает!

— Что с ней?

— Не ведаю. Со вчерашнего дня не выходила. Вот, сестра Осбурга послала меня за полотном и настоями в лазарет. Она обхаживает матушку, а та слегла, после того как ее вчера навестил принц Юстас.

Артур направился к дому настоятельницы, но Аха семенила рядом, пересказывая новости. Разве Артур не расслышал, что она говорит о принце? Сам сын короля побывал в их обители! Воспитанницы только этим и заняты. Ну уж и страшненький же наследник короны! Аха его рассмотрела, когда во время вчерашнего повечерия Юстас скинул в церкви свой черный капюшон. Лицо у принца рябое, хотя сам он статный и выправка у него, как у истинного лорда. Но как зыркнет на кого… Немудрено, что всех так напугал. Ой, о чем это она! Ведь главное не сообщила — принц Юстас прислал для Милдрэд Мареско невиданной красоты наряд!

Они уже были у входа в дом аббатисы, когда Артур резко остановился.

— Какой еще к черту наряд? Какое дело принцу до леди Милдрэд?

Он грубо развернул к себе Аху, та даже опешила, скривила обиженно губы.

— Какой, какой. Алое бархатное блио с золотой вышивкой, ну чисто королевское. Его как внесли в дортуар, мы так и ахнули. А эта глупая гусыня Милдрэд, когда ее привезли, даже рев подняла, глядя на сей восхитительный наряд, отказывалась его надевать. Сестра Одри еле ее уговорила. Ведь Милдрэд ожидал сам принц Англии! Не в ее же жутких обносках было являться на прием. Вот и облачилась, но с таким видом, словно это саван погребальный!

— Так Милдрэд не в обители?

Почему-то это взволновало Артура. Конечно, если сам принц ее вызвал… Сам принц Юстас! Какое дело, спрашивается, теперь ему, Артуру, до высокородной леди, которую одаривает сын короля?

Но в этот миг дверь отворилась; на пороге возникла старенькая сестра Осбурга и при виде Артура даже замахала руками.

— Идем, идем, — почему-то зашептала, втаскивая его внутрь. И пока она брала у Ахи ее ношу да отталкивала любопытно лезущую вперед воспитанницу, Артур поднялся в покои настоятельницы.

Там слабо мерцала свеча, и Артур не сразу и понял, где мать Бенедикта. Но занавески на ложе были раздвинуты, и юноша различил ее силуэт среди подушек.

— Матушка Бенедикта, можно войти?

К его удивлению, она слабо вскрикнула, потом шепотом приказала стоять на месте, словно чего-то боялась.

За окном раздался раскат грома — уже совсем близко. В полутьме Артур еле различил, как мимо скользнула сестра Осбурга — присела подле ложа, загородив собой настоятельницу, поставила рядом на табурет кувшин и полотно, стала макать его в какую-то пахнувшую снадобьями жидкость, хлопотала над аббатисой. И все это в полутьме.

— Да что происходит, ради всех святых!

— Происходит то, что ты не уберег Милдрэд, — прозвучал ответ Бенедикты после долгого вздоха.

Артур и сам это понимал, однако осуждение в голосе настоятельницы возмутило его. Он что, сказочный дракон, которому положено оберегать красавицу? Разве Бенедикта предупреждала его об опасности, грозящей юной леди? Наоборот, она только и повторяла, что вся его забота — соблазнить ее родственницу. И юноша с сарказмом заметил:

— Милдрэд Гронвудская — высокородная леди. И если дочь барона Эдгара пожелал видеть английский принц…

— В том-то и дело, что пожелал, — прервала его аббатиса, и что-то в ее тоне взволновало Артура. — И теперь девочку ничто не спасет.

Опять прогремел гром, ставни захлопали под порывами ветра. А тут еще и сестра Осбурга стала подвывать, заливаясь плачем.

— Уж как он ее требовал, как искал! Мать настоятельница вначале говорила, что не может способствовать их встрече, что девушка под защитой Церкви. А Юстас…

— Замолчи, Осбурга! — резко привстала на ложе Бенедикта.

И тут при вспышке молнии Артур все же рассмотрел ее. Его покровительница Бенедикта выглядела ужасно: ее голову облегал только белый полотняный чепец, лицо опухло и покрылось пятнами, словно после побоев, глаза совсем заплыли, превратившись в щелочки, на переносице проступала полоска темного шрама. Ее изувечили почти до неузнаваемости.

Бенедикта поспешила закрыться рукой, кисть которой была перебинтована.

— Кто это сделал? — глухо спросил Артур.

Осбурга взвыла:

— Юстас! Юстас! Это исчадье ада, которое величают сыном короля!

— Молчи, Осбурга! — опадая на подушки, простонала Бенедикта и вдруг заплакала.