Леди Роз

Мы прошли дальше. Там не было ни факелов, ни любопытных глаз, если не считать глаз серебряных звезд, мерцавших над нами. Музыка стихла, и только стрекотание сверчков нарушало тишину. Я остро ощущала близость Джона и жаждала его прикосновения. Он сказал:

– Я не имел чести знать вашего отца – упокой Господь его душу, – но зато знаю вашего дядю. Граф Вустер – человек ученый и благочестивый.

Такой поворот беседы слегка успокоил меня.

– Это верно. Он обожает науку и в детстве научил меня любить рукописи.

– И что же вы читали?

– Овидия, Кристину де Лизан,[13] Еврипида, Сократа, Гомера, Платона и… и…

– Хватит, хватит! – засмеялся он. – Ничего другого от племянницы такого человека я и не ожидал. Боюсь, я сам читал не так уж много, если не считать «De Rei Militari».

То, что Джон упомянул великий учебник военного искусства, меня печалило, но позволило понять то, чего нельзя было заподозрить по его внешнему виду. Настоящее тяготило этого рыцаря, несмотря на его легкую болтовню, и я чувствовала: за его беспечной внешностью скрывается глубокая и задумчивая натура. Моя душа непреодолимо устремилась к нему.

– Леди Исобел, вы знали, что мы с вами в родстве? Ваш дядя, граф Вустер, когда-то был женат на моей сестре Сесилии, упокой Господь ее душу.

Я смотрела на него и не верила своим ушам. Мне об этом никто никогда не рассказывал.

– Конечно, это было, много лет назад, еще в его бытность лордом Типтофтом. Моя Сестра была его первой женой. Они прожили несколько месяцев, а потом она умерла.

Я промямлила какие-то соболезнования, все еще пораженная услышанным.

– Я этого не знала. Я-помню-только тетю Элизабет. Она умерла, когда я была маленькой.

Джон слегка улыбнулся:

– Элизабет Грейндор была его второй женой. Когда граф, Вустер, женился на моей сестре, вы были младенцем. Рискну утверждать, что в наши дни мало кто станет хвастаться родством с йоркистом.

Я не ответила. Во-первых, отрицать это было бы глупо; во-вторых, я еще не переварила новость о том, что наши семьи были в свойстве. При мысли об этом в моем сердце зародилась искра надежды.

– Теперь, ващ дядя – лорд-наместник Ирландии, поэтому я все понимаю. Вы не слышали, как он поживает? – спросил Невилл.

– Хорошо поживает, – ответила я более весело, чем, собиралась. Душа приняла слова Джона, и теперь меня переполняла радость, – Он писал, что после возвращения из Ирландии собирается совершить путешествие в Иерусалим. Возможно, он проведет некоторое время в Падуе, изучая Священное Писание, латынь и греческий.

– Действительно, он говорил мне об этом год назад, когда уезжал. Кажется, он хотел перевести Овидия с латыни… – Внезапно сэр Джон резко спросил: – Сколько вам лет?

Когда я замешкалась с ответом, он улыбнулся:

– Если вы боитесь Руфуса, то даю вам честное слово: он никому ничего не скажет.

Я не смогла с собой справиться, прыснула со смеху и наконец сказала:

– Пятнадцать.

– Это правда, что вы находитесь под опекой Маргариты Анжуйской?

Я не представляла себе, как на меня подействует этот вопрос. Он тут же напомнил мне, что Невиллы – нежеланные гости при дворе. Сотканный мною кокон фантазии лопнул. Я тут же опомнилась. Виной тому был либо свежий воздух, от которого прояснилась голова, либо удар по моим чувствам, которые были такими же распутными, как у девицы из харчевни, либо вновь воскресшие в моем мозгу слова отца: «Не целься слишком высоко, не проси слишком многого. Самые большие несчастья мы причиняем себе сами…» Я сразу поняла, что поторопилась и сделала глупость. Брак, который когда-то связал наши семьи, стал достоянием истории; эта нить давно пресеклась. Времена изменились, ненависть усилилась. Наше былое свойство ничего не значит, ничего не меняет. Разделяющая нас пропасть остается широкой, как бурное море. Этот рыцарь принадлежал к одному из самых могущественных родов христианского мира и был врагом королевы, которой меня отдали под опеку. А вдруг он играл со мной ради собственного удовольствия, желая как-то унизить ненавистную ему королеву? А даже если это и не так, какая разница? Он для меня так же недоступен, как звезды над головой. Я забыла свое место, слишком высоко замахнулась, попросила невозможного, и Небеса ответили, послав мне огонь. Нужно опомниться, пока, еще есть надежда на спасение. Моя няня была права. Я беспечная, глупая и своевольная. Неужели я никогда ничему не научусь?

– Милорд, это правда. Я действительно нахожусь под опекой королевы. Нам не следовало быть здесь. Вы сами это понимаете. Прошу вас, верните меня моей камеристке, и давайте забудем о нашем знакомстве. – Слова срывались с моих губ, как камни.

В глазах рыцаря появилось странное выражение. На мгновение он оцепенел, потом выпрямился во весь рост и сказал чужим голосом, который вонзился мне в сердце, как стрела:

– Да, миледи, вы правы. Прошу принять мои извинения. Я немедленно отведу вас обратно. – Он согнул локоть. Я положила ладонь на его рукав так осторожно, словно прикасалась к раскаленному железу. Мы повернулись и пошли по мокрому саду в зал, который не должны были покидать.