Леди Ру

В течение последних лет мы встречались с ней несколько раз: она приезжала ко мне то в Кресты, то в Курилки. Последняя наша встреча состоялась три года назад в Курилках. Тогда еще у Ленки была «эпоха Ларька», а заодно и эпоха романа с армянином Коро, хозяином нескольких ларьков в Соснянске. Тогда, три года назад в Курилках, мы, помню, сидели так же, как сейчас. Всю ночь. Потом светало. И даже соседи бузили так же. Накануне субботы, вернее, уже в субботу. Тогда она рассказывала про Коро. Говорила: хороший мужик, приличный. Может, даже замуж за него пойду.

Через год (это она рассказала уже сейчас, в Соснянске) Коро неожиданно пропал (вроде бы на него дело завели). Смылся. Забрал денежки – и смылся. Ларьки снесли. И еще Коро наградил Ленку нехорошей болезнью. В общем-то Ленке с ее графиком жизни к болезням было не привыкать: раз пять она лечилась и вылечивалась. И в этот раз опять вылечилась. Но с последствиями. Врачи на этот раз поставили диагноз: бесплодие. Лечиться от бесплодия можно. Но это долго и дорого. Словом, догулялась. Сама она, расплывшись в непробиваемо оптимистичной улыбке, говорила так: «Вот они к чему, беспробудные-то пое…ушечки, ведут».

Внешне Ленка не изменилась почти никак. Все та же Ленка. Совсем не красавица, а приглядишься – и обязательно улыбнешься. Пышка, в свои тридцать пять выглядящая на двадцать пять. Волосы темные, густые. Голос звонкий и неуловимо хулиганский. Глаза карие, смеются, шоколадки, и как будто чуть-чуть даже косят от желания что-нибудь такое сделать не совсем благопристойное. Вообще у Ленки всегда такое выражение лица, словно она очень хочет рассказать анекдот, словно ее прямо всю распирает от желания его рассказать, даже ноздри раздуваются, но она никак не решается. Потому что анекдот слишком уж неприличный для этого общества. Но – очень смешной.

И про все свои несчастья, болезни и разочарования Ленка рассказывала именно с таким выражением. Как будто все это нескончаемый анекдот. А самое веселое, соль будет в конце.

Я поведала Ленке про свои дела.

– Плюнь, – сказала решительно Ленка. – Плюнь и даже не растирай. Много чести. Отдохнешь – и все образуется. Вот увидишь. У тебя на лбу написано, что тебе в жизни повезет. Прямо вон вензель на лбу. Красивый такой, с завитушками: «Ве-зу-ха».

– Да уж, везет мне, как…

– Вот увидишь, Дусеныш. Тебе – точно повезет!.. А знаешь что?.. У меня сейчас смена заканчивается. Через полчаса. Суббота с воскресеньем – выходные. Поехали к тебе в Кресты, а?

– Поехали, Леночек! Конечно, поехали!

– Я, правда, почти сутки не спала…

– По дороге выспишься, а потом – у мамы.

– Правильно. Сейчас мы всяких вкусностей наберем – и поедем.

В соседнем доме вдруг опять сильно загалдели. Словно в поддержку Ленкиного порыва. Опять демонической лошадью заржала тетя. Мужской пьяный голос выкрикнул: «Ухожу в поля!» Что-то стукнуло, звякнуло. Потом затихло. Было слышно, как зажужжала машина. Наверное, кто-то из отгуливающих решил уехать. Через пару секунд зазвенело разбитое стекло. Заливисто и отчетливо. Лошадь опять заржала. Машина рванула газом и уехала.

– Вот, – сказала Ленка. – К счастью.

– К счастью, – повторила я.

– Люди веселятся. И мы с тобой повеселимся. Знаешь, честно говоря, мне эта столовка уже вот где, – она рубанула себе ребром по скуле. – Да и тебе, наверное, все эти магазины, склады… Тьфу! Пиво это, ящики, грузчики…

– Не говори, Ленок. Еще кругом эти Паровозы, Целлюлиты… Зла-то я от них вроде и не видела… Спасибо им. Но – не мое это. Надоело.

– Надоело! Живешь – как нудный сон смотришь. Как, бывает, дрянь какая-то снится, и знаешь, что спишь и проснуться надо, а все смотришь, смотришь, смотришь… Нет, харэ! Мы с тобой что-нибудь совместное придумаем.

– Совместное предприятие «Елена и Евдокия».

– Ага! «Е – Е». Или: «Дуся и Лена». Сокращенно – «Дуля». Нет, лучше: «Дусюк и Ленок».

– Совместное предприятие «Две толстухи». Им «Три толстяка» можно, а нам?! Нет, мы что-нибудь свое, оригинальное, интересное придумаем… Изящное такое… Чтоб для души.

– Конечно, придумаем, – уверенно сказала Ленка. – Лично я – баба умная. Это я тебе точно говорю. Ты, Дусюк, – вообще, блин, Эйнштейн. Мы – свободные, молодые, здоровые, симпатичные, можно сказать, лэйди. В полном расцвете сил и таланта. Что нам мешает разворошить весь этот свинарник, а? Ничего не мешает.

– Абсолютно ничего не мешает!

– Вот и разворошим! Сейчас я нямнямки соберу – и поедем. Все там обмозгуем на свежем воздухе, распланируем. И начнем новую жизнь. Правильно я говорю?

– Правильно, Ленок! Как же я тебя люблю!..

– А я тебя – знаешь как!.. Почти как зефир и клубнику вместе взятые…

– Зараза ты все-таки… Дуры мы. Несколько лет какой-то ерундой порознь занимались… И зачем?

– Я не зараза. Я – язва. А мы – не дуры. Так жизнь сложилась. Карма, блин, такая. Теперь жизнь по-другому сложится. Вот увидишь. Не сразу, конечно. Но – сложится.

Мы обнялись и так, обнявшись, молча и тихо просидели несколько минут.

– Ладно, давай собираться, – сказала Ленка, отпихнув меня в ключицу и тут же ее погладив. – Ты сиди и пей чай, а я – сейчас.