Леди с дубиной

Тем временем со стороны деревни к базарной площади приближался десяток наспех вооружённых крестьян, во главе с седовласым дядькой крепкой наружности. Рядом крутился тот самый паренёк в соломенной шляпе, что помог вспомнить былую прыть престарелой кобылке. Его обиженный голос мне удалось разобрать даже сквозь гомон толпы:

– Не пил я гномьего зелья, дядь Замар, честное слово… ох, вот же она! – Самым невежливым образом парень ткнул пальцем в мою сторону.

Шум стих. Только невозмутимый ослик неторопливо жевал невесть чем приглянувшийся ему кусок ткани. Я слегка смутилась, чувствуя на себе пристальное внимание, и, не придумав ничего лучше, картинно опустила дубину перед собой, сложив на неё руки – так делали рыцари на рисунках в моих любимых книгах.

– Здравствуйте, – после секундного замешательства произнесла я максимально любезным тоном. Получилось не очень убедительно.

Ответным приветствием стал опасливый ропот. Дядька по имени Замар поспешил со своим войском к толпе в центре площади. Дружине его надо отдать должное: мужички хоть и спали с лица, но всё же ощетинились кто чем мог, загораживая собой народ. Убедившись, что я не мчусь на них в неудержимом желании понаделать лепёшек, сельский глава сделал пару шагов вперед:

– И тебе не хворать, зачем пожаловала?

– Пообедать, – красноречие не мой конёк, когда на меня смотрит такая толпа.

– Вот! Вот! Я же говорил! – торжествующе закричал юный владелец плетёной шляпы, а мужик в кузнечном фартуке поудобнее перехватил здоровенный двуручный молот. Бедный дед Гердон, если ему эту штуку за шиворот сунули.

– Извольте обождать… – деревенский голова замялся, видимо, пытаясь подобрать подходящее слово, – сударыня.

– Изволю, – боги, да что ж с языком моим, я ж могу нормально разговаривать, а не по одному слову выдавать.

Седовласый предводитель кивнул, степенно развернулся и с заметным облегчением спешно погрузился в толпу селян, окруживших гнома. Сквозь толчею и гвалт мне никак не удавалось разобрать, что там происходит. Впрочем, один раз получилось разглядеть напряжённое лицо гнома, выражавшее решительное несогласие обладателя с происходящим.

– Мы подгорный народ уважаем, но и за ущерб ответ держать надобно! – Староста перекрыл своим голосом общий гомон, толпа вновь затихла, ожидая продолжения представления, и оно не заставило себя долго ждать. Убелённый сединами глава снова вышел вперёд и начал свою речь, в этот раз более уверенно, очевидно, заранее подобрав слова:

– Сударыня великанша, извольте гномом откушать, а нас, стало быть, и животину нашу не трогайте.

– Не великанша, а гигант холмов. Великаны – родственная нам ветвь, но совсем другой народ: они крупнее, босиком ходят, не говорят почти, – дядька Замар, похоже, не оценил моего наконец проснувшегося красноречия, из-за чего я слегка замялась и быстро закончила: – И вообще вегетарианка я.

– Вегетаниарка… это что ещё за напасть такая, – пробурчал себе под нос седовласый предводитель селян и менее уверенно продолжил: – Смилуйтесь, сударыня вели… кхм… гигантша…

– Гигантесса, – с неожиданной для себя усмешкой вставила я, окончательно смутив старосту.

– Ну, коли вегетаниарка, осла тогда ещё возьми… те, – чувствуя поддержку начинающей роптать за спиной толпы, быстро нашёлся староста.

Я вздохнула – объяснять селянам идею вегетарианства было, пожалуй, бессмысленно. Гном смотрел на меня жалобными глазами, как кот, надеющийся получить ложку густой сметаны с хозяйского стола. То ли просил помочь, то ли и правда решил, что рискует стать моим обедом.

– Ладно, давайте ослика и этого вашего гнома, – произнесла я без всякой надежды на сытную трапезу, отчётливо понимая, что после такого спокойно купить на рынке капустки уже не получится.

Толпа расступилась, несколько дружинников тычками отправили гнома к неказистому мостику. Ослик, продолжая держать в зубах какой-то недоеденный кусок, не спеша заковылял следом. Когда гном оказался на моей стороне, я не придумала ничего лучше, чем опустить заплечную котомку на землю и засунуть туда кряхтящего бородача. Гном помещался плохо, но хорошо, хоть не сопротивлялся.

– Яблоки мне не помни, – шепнула я ему на ухо.

Гном кивнул и каким-то чудом всё-таки втиснулся, утрамбовав мои пожитки. Не глядя, отобрала у ослика недожёванный кусок и кинула его поверх гнома. Закрыла котомку и, стараясь не выдать усилий, взвалила её на плечи. Лямки больно врезались в тело, заскрипели, но выдержали.

– Дома доем, – не удержалась от язвительного комментария, глядя на десятки ошарашенных глаз по ту сторону реки. Бедолаги, видно, ожидали, что я прям тут схарчу гнома, осликом закушу, и всё за один присест.

– Хорош голова, одним махом от двух напастей избавил: и гнома проучил, и людоедку ублажил, – донеслась до меня фраза, брошенная кем-то из дружинников.

– Токмо жаль, никто наклад не покроет, – буркнул в ответ худощавый пострадавший от гномьих действенных средств.

– А мы тележку с хламом его продадим.

– И то верно.