Леди с дубиной

Настал черёд ослиного трофея. При ближайшем рассмотрении он оказался не куском ткани, а обрывком грубого пергамента со схематичным изображением портика с четырьмя колоннами, по бокам от него стояли рослые воины с пиками. Надпись на пергаменте гласила: Библос Титанум – святилище знаний… Волею равных богам, светоч мира, погрязшего во тьме невежества, приглашае… – остальная часть объявления, очевидно, была успешно сжёвана голодным животным. Впрочем, я отлично понимала хвостатого товарища – сама сейчас была готова есть всё, что попадается мне на глаза. Разглядывая лист, отметила ещё одну неприятную параллель, объединяющую меня с осликом – так же, как и он, бесцельно слоняюсь по миру. Хотя на его счёт могу ошибаться. А вот мне точно пора выбрать для себя какое-то направление, и за неимением лучшего «светоч мира» вполне подходит на эту роль. Расширять горизонты собственных познаний вполне достойная цель, если делать это творчески.

Компот ещё не закипел, и я придвинулась ближе к огню – пламя напомнило мне время, проведённое в Хранилище Знаний Одулона Заключённого, когда мы часами сидели, разговаривая перед грубо сложенным камином. Свою историю хранитель знаний мне так и не поведал. Я знала лишь, что несколько десятков лет назад он поклялся не покидать холм Лежащих Костей – названный в честь скелета древнейшего существа невероятных размеров. Только грудная клетка этого монстра в длину была не меньше сотни моих шагов. К сожалению, нашим звероловам не удалось выяснить, принадлежал ли скелет исполинскому ящеру или представителю какого-то другого вида. Головы и конечностей этого существа не сохранилось, если они у него, конечно, когда-то имелись, а прочие видовые признаки противоречили друг другу. Старейшины же не знали легенд и сказаний, связанных с останками сверхъестественной твари, кроме тех, в которых они упоминались, как лежащие там изначально.

Многие гадали, почему Одулон обрёк себя на вечное заключение в этих костях. Ходили слухи, что узника держит какая-то магия, я же всегда считала, что однажды данное слово держит его стократ надёжней.

До того как стать заключённым, Одулон был известен своей мудростью – гиганты и великаны шли к нему за советом, тайными знаниями и толкованием снов. Челобитники несли с собой: съестные припасы, инструменты, дерево, камень, свитки – всё, что могло стать платой тому, кто не покинет огромных костей. За проведённые на холме годы, поверх остова древнего монстра Одулон выстроил каменный чертог и превратил его в легендарное Хранилище Знаний всех высокорослых народов наших земель. Там я и провела большую часть своего детства, слушая невероятные истории, зачитываясь свитками, и всевозможными книгами и главное подолгу обсуждая прочитанное с мудрейшим представителем нашего рода.

За этими мыслями я сама не заметила, как тоска навалилась на меня с новой силой – чем-то мы были похожи: Одулон был обречён провести жизнь в костях древнего монстра, я – вдали от дома и родичей. Предательские слёзы вновь сами собой наворачивались на глаза. Нет! Во что бы то ни стало, не буду реветь! Одулон смог обустроить свой мир, и я смогу.

– Стеклодуй Тихоход, – вкрадчивые слова прозвучали так неожиданно, что я подпрыгнула, раскидав травы, приготовленные для компота; гербарий снова придётся собирать. – Меня зовут Стеклодуй Тихоход, – повторил голос из темноты, – всё-таки нервная ты какая-то.

За голосом появилась борода, а уже вслед за ней – гном и смиренная морда ослика.

– Опять ты! Напугал, чертяка! И как ты ко мне подбираешься всё время?! – выпалила я.

– Потому-то и Тихоход, а не оттого, что хожу медленно.

– А Стеклодуй почему? – само собой вырвалось у меня.

– Понятно почему, потому что стекло дую, бутылочки изготовляю, – беззлобно ответил гном, – а ещё это… алхимик в общем.

– Тебя правда так зовут? – удивилась я.

– Нет, конечно, прозвища это. Настоящие имена-то тебе знать не положено, не обессудь.

– И чего тебе надо? Опять пришёл мне бутылки свои продавать? – рыкнула, ещё не отойдя от испуга.

– Я это-то… извиниться хотел, – гном виновато опустил глаза, – вспылил я, в общем.

От удивления у меня в прямом смысле отвисла челюсть. Извиняющийся гном – это что-то невероятное, о таком не рассказывалось ни в одной книге и ни в одной, даже самой сказочной, истории. Ведь гномы испокон веку известны своей обидчивостью, твердолобостью и нежеланием признавать ошибки. Кое-кто даже поговаривал, что извиняться им запрещают верования, древние, как сердце земли.

– Эмма, – оценив уникальность момента, я протянула руку в традиционном приветствии низкорослых народов. Ладонь гнома потерялась в моей, но, несмотря на размер, оказалась твёрдой и на удивление крепкой.

– Смотрю, у тебя чай-то закипает, – гном указал взглядом на булькающий котелок.

– Компот это, – всё ещё не отойдя от удивления, ответила я.

– Тем лучше, – на мгновение гном исчез в темноте и появился с парой увесистых мешков, помедлив, протянул мне ближайший, – к нему пирожки с капустой в самый раз подойдут, тебе понравятся.

– Мои любимые! – искренне обрадовалась я, – как ты догадался?