Леди Сьюзен

Своим партнером Эмма была довольна — как, впрочем, и началом вечера, — и чувства ее по поводу всего происходящего могли быть выражены ровно теми же словами, которые слышались сегодня со всех сторон, а именно, что это блестящий бал. Не успел еще завершиться второй танец, как некий шум за окнами привлек всеобщее внимание: после продолжительного перерыва к крыльцу подкатили сразу две кареты. «Осборны! Осборны приехали!» — пронеслось по зале. Следующие несколько минут были отмечены чрезвычайно бестолковой беготней за пределами залы и взволнованным нетерпением тех, кто находился в ней; наконец на пороге возник хозяин гостиницы, распахивающий перед важными гостями и без того распахнутую дверь, а вслед за ним и вся славная процессия. В залу вступили: сама леди Осборн; ее дети — лорд Осборн и мисс Осборн; подруга последней мисс Карр; мистер Ховард, бывший учитель лорда Осборна, а ныне священник прихода, к которому относился замок; сестра мистера Ховарда миссис Блейк, переехавшая к брату после смерти мужа; сын миссис Блейк, славный десятилетний мальчуган; и, наконец, Том Мазгрейв, который последние полчаса добровольного заточения в своей комнате, скорее всего, прислушивался к звукам начавшегося бала с немалой досадой.

Проходя через залу, они ненадолго задержались как раз позади Эммы, дабы перекинуться словом с каким-то своим приятелем, и леди Осборн заметила, что они нарочно приехали сегодня в такую рань ради удовольствия сына миссис Блейк, заядлого танцора. Эмма украдкой оглядела всю компанию, но дольше и внимательнее всего изучала Тома Мазгрейва, и в самом деле отличавшегося благородно-привлекательной внешностью. Из новоприбывших дам наиболее замечательной фигурой была, бесспорно, сама леди Осборн: в свои без малого пятьдесят она все еще поражала красотой и держалась с сообразным ее званию достоинством.

Лорд Осборн был тоже хорош собой; однако его тоскливо-равнодушный вид, а также известные признаки неуверенности и даже неловкости внушали подозрение, что бальная зала отнюдь не его стихия; и верно, приехал он из одного только чувства долга. Женщин он дичился и никогда не танцевал.

Мистер Ховард, которому на вид было лет тридцать с небольшим, имел вполне располагающую наружность.

По завершении первых двух танцев Эмма неожиданно обнаружила себя сидящей между Осборнами и их друзьями; сама того не желая, она загляделась на славное оживленное личико юного Блейка, который, стоя перед матерью, переминался с ноги на ногу, не в силах дождаться начала.

— Неудивительно, что ему так не терпится, — говорила миссис Блейк, невысокая приятная на вид женщина лет тридцати пяти или шести, какой-то своей знакомой. — Знаете, кто обещал ему первые два танца? Мисс Осборн. Это так мило с ее стороны!

— Мы сговорились еще неделю назад, — радостно подтвердил мальчик. — О, мы с нею всех перетанцуем!

Тем временем по другую руку от Эммы мисс Осборн и мисс Карр увлеченно совещались о чем-то с несколькими молодыми людьми. Вскоре самый блестящий из офицеров отделился от их кружка и направился к оркестру сговариваться о следующем танце; мисс Осборн, пройдя перед самым стулом Эммы, приблизилась к ожидавшему ее юному партнеру и торопливо проговорила:

— Чарльз, прости, что нарушаю данное тебе слово, но эти два танца я обещала полковнику Бересфорду. Уверена, что ты меня извинишь; а с тобой я потанцую после чая, хорошо?

Не дожидаясь ответа, она вернулась к своей подруге, а минуту спустя полковник Бересфорд уже вел ее на первый танец. Лицо бедного мальчугана и в счастливую минуту казалось Эмме необыкновенно выразительным, а уж после такого потрясения она и вовсе не могла оторвать от него глаз. Мальчик стоял недвижно, с потупленным взором, дрожащими губами и пунцовыми щеками — воплощение жестокого разочарования. Миссис Блейк, не думая о собственной обиде, утешала сына, снова и снова повторяя, что ведь мисс Осборн обещала ему следующие два танца. Чарльз хоть и крепился по-мальчишески, как мог, и твердил: «Ах, мне, право, все равно», — однако по сумрачности его черт было очень хорошо видно, что ему отнюдь не все равно. Эмма действовала по первому побуждению, не колеблясь ни минуты.

— Если вы согласитесь, сэр, я была бы счастлива танцевать с вами, — сказала она, протягивая ему руку с самой непринужденной улыбкой. Мальчик, к которому тотчас возвратилось прежнее его радостное оживление, счастливо оглянулся на мать и с бесхитростным «Спасибо, мэм!» шагнул навстречу своей неожиданной партнерше. Благодарность миссис Блейк была несравненно красноречивее: повернувшись к незнакомке с видом невыразимого удовольствия и признательности, она горячо и многократно благодарила ее за столь необыкновенную доброту к ее сыну. Эмма с совершеннейшей искренностью отвечала, что она и сама довольна не менее своего кавалера; после чего Чарльзу были вручены перчатки с наставлением не снимать их до самого конца, и оба с легким сердцем направились на середину залы, где пары уже становились на танец.