Леди-судьба

– Отчего же? Благодаря тебе я знаю Викторию очень даже хорошо. Знаю ее и восхищаюсь ею. Я не могу позволить человеку, виновному в исчезновении Виктории Карлайл, избежать наказания.

– Эдвард, Виктория, это я понимаю, – сказал Майлс, беря в ладонь руку Кэтрин. – Ну а я? Что ты думаешь обо мне, Кэтрин?

Она опустила глаза, немного подумала, а затем заговорила:

– Вы благородный человек, Майлс Грейсон. Вы очень высоко цените честь, но преданность – еще выше. Несмотря на свой титул, вы сумели сохранить любовь к свободе. Думаю, что счастливее всего вы в открытом море. Однако чувство долга перед своей семьей заставляет вас сидеть на берегу, и вы идете на это ради них. Молюсь о том, чтобы вы никогда не принесли свою душу в жертву чьим-то мечтам.

– Откуда тебе все это известно? – поразился Майлс. – Об этом я не говорил никогда ни одной живой душе. Неужели я настолько не умею контролировать себя, что все мои мысли и чувства можно прочитать, словно в раскрытой книге?

– Нет, – улыбнулась Кэтрин. – Все эти две недели ты старался сохранить между нами дистанцию, но сегодня все преграды рухнули. Ты приоткрыл передо мной свое сердце и позволил заглянуть тебе в душу. Ты предложил мне свободу, несмотря на то что не хотел отпускать меня. Ты хотел дать мне шанс. Я тоже.

– Но твои волосы? Как ты не побоялась отрезать их и остаться беззащитной? – спросил Майлс, стараясь повернуть ставший слишком серьезным разговор в более шутливое русло.

– Один симпатичный джентльмен обещал, что они у меня опять отрастут, – улыбнулась Кэтрин, глядя в глаза Майлсу. – Кроме того, каждый из нас сам кует свое счастье, англичанин.

– Самым счастливым в моей жизни стал день, когда я встретил тебя, – сказал Майлс, наклоняясь к губам Кэтрин, но его остановил голос Гаррета, донесшийся из коридора. Майлс и Кэтрин стремительно отпрянули друг от друга, и, когда Гаррет вошел в кабинет, они сидели уже на разных концах дивана.

– Кэтрин, Майлс, обед подан. Сегодня будет седло барашка.

Гаррет подошел к дивану и сказал, предлагая Кэтрин свою руку:

– Позвольте сопроводить вас к столу, миледи?

Майлс поплелся сзади, думая о том, что Леди Кошка одержала сегодня очередную победу. Ей удалось взять на абордаж его сердце.

Спустя несколько часов Кэтрин лежала в своей постели, но никак не могла уснуть. В последние дни она перестала видеть сны; вместо них она погружалась в какой-то серый туман.

Кэтрин постоянно думала о том, что через десять дней – всего через десять! – ей предстоит появиться в образе Виктории Карлайл. Слава богу, с помощью Гаррета она научилась говорить, ходить, танцевать и даже ездить верхом точно так же, как пропавшая Виктория. Благодаря стараниям Гаррета у нее теперь были платья, сшитые по последней парижской моде. В тот миг, когда она отрезала свои длинные волосы, метаморфоза совершилась, и теперь Кэтрин сама не понимала порой, кто она – ирландская пиратка Леди Кошка или светская англичанка леди Виктория.

Быть Викторией ее научил Майлс. Он так много рассказал о самой Виктории и ее друзьях, что Кэтрин не только вжилась в предложенный ей образ, но даже ловила себя порой на том, что может назвать то или иное имя или дату еще до того, как прочитает его на листе бумаги, исписанном почерком Майлса.

Единственное, чего Кэтрин не умела в отличие от Виктории, так это свободно говорить и писать на пяти языках. Сама Кэтрин знала только английский, кельтский да еще могла кое-как разобрать латынь, которой ее учили в школе. Впрочем, зачем ей нужна была сейчас эта латынь? Порешили на том, что Майлс или Гаррет будут постоянно находиться рядом с Кэтрин и придут на помощь, как только у нее могут возникнуть затруднения, связанные с французским или итальянским.

«Я должна помочь Майлсу разоблачить этого негодяя, Эдварда Демьена», – думала Кэтрин, продолжая ворочаться на кровати. Поправила под головой подушку и задумалась о человеке, который с самого первого дня их не совсем обычного знакомства занимал ее воображение, – о Майлсе Грейсоне.

Поначалу он раздражал ее, казался Кэтрин холодным и бесчувственным, но после того, что случилось сегодня… Теперь она знала, что в груди Майлса бьется горячее сердце, знающее, что такое страсть и что такое боль. Майлс Грейсон оказался мужчиной, в которого ей вдруг захотелось влюбиться.

Беда, обрушившаяся на Майлса, могла сломить и более крепкого мужчину. Ведь он потерял свою невесту и теперь…

Кэтрин резко приподнялась и яростно ударила кулаком по кровати. «Проклятье! – подумала она. – Ведь Майлс целовал сегодня не меня, он целовал свою Тори, на которую я так похожа! Ну что ж, как бы ни были мы похожи с оригиналом, но место Виктории в постели Майлса я не займу! Мне чужой любви не нужно. Я хочу, чтобы любили меня саму, а не какую-то тень!»

Она скрипнула зубами, снова откинулась на подушки, но долго еще не могла успокоиться.