Леди-убийцы. Их ужасающие преступления и шокирующие приговоры

В то время апелляциям к невменяемости подсудимых как-то инстинктивно не доверяли. Обыватели называли их уловкой. Они были убеждены: некоторые заключенные притворяются сумасшедшими, чтобы избежать наказания. Широко бытовало заблуждение, будто недобросовестные адвокаты «часто злоупотребляют» заявлениями о невменяемости подопечных, прибегая к ним как к «последнему средству для обмана правосудия». В действительности опасения были безосновательны. «Общество находится во власти иллюзии… что уловка с невменяемостью очень часто срабатывает, – заявил доктор Карлос Ф. Макдональд в 1895 году, описывая случай Лиззи на собрании Медицинского общества штата Нью-Йорк. – В определенном числе случаев невменяемость продвигают неправомерно, но можно считать общеизвестным тот факт, что в таком случае заявления о невменяемости редко достигают цели».

Одна женщина решила самостоятельно узнать, пользовалась ли Лиззи невменяемостью как прикрытием. Нелли Блай была бесстрашной журналисткой, которая к тому моменту успела прославиться обличительными расследованиями, посвященными условиям в женской психиатрической лечебнице на острове Блэквелл и грязному делу о торговле детьми в Нью-Йорке. Она воспользовалась известностью, чтобы добиться эксклюзивного интервью с Лиззи из двух частей, и в октябре встретилась с убийцей троих человек в ее камере.

Блай отметила, что помещение украшали вырванные из журналов фотографии моделей нижнего белья и политических деятелей. На подоконнике была выставлена газета с крупным заголовком: «Успешные авантюристки», а рядом притулилась маленькая жестяная банка с цветами.

Прошло много времени, прежде чем Лиззи заговорила об убийствах Маккуилланов. Сперва она обсуждала только свое финансовое состояние, но Блай наконец удалось вывести Лиззи на откровенный разговор. Ну, или почти откровенный. Лиззи состряпала безумную историю о той ночи, когда произошли убийства. Она заявила, что пила самогон и ела хлеб с маслом в компании Пола Холлидея и троих Маккуилланов, когда кто-то внезапно усыпил ее хлороформом. Пока Лиззи была без сознания, этот же загадочный человек убил Пола Холлидея и двух женщин, а когда она пришла в себя, то даже не подозревала, что произошло что-то плохое.

По понятным причинам Блай отнеслась к этому дикому рассказу со скепсисом. Журналистка спросила, как Лиззи могла не заметить кровавых пятен и пулевых отверстий или того факта, что под полом кухни явно что-то закопано. «Я ничего не видела», – невозмутимо заявила та.

Лиззи уже прибегала к такой странной тактике: она признавала, что находилась на месте преступления, но полностью отрицала свою причастность.

Когда ее посадили в тюрьму за поджог в Пенсильвании, отговорки были столь же инертными и неубедительными: «Из лампы на пол вылили масло, а потом подожгли спичку. Я все видела, но не совершила. Я молчала из-за страха, что меня убьют, но лежала в постели с открытыми глазами и наблюдала за происходящим».

Во время разговора с Блай Лиззи упомянула таинственную «банду», члены которой убивали своих жертв выстрелами «туда, где это будет наиболее эффективно», – то есть прямо в сердце. На второй встрече с Блай Лиззи убрала из рассказа момент с хлороформом, но добавила банду. Она сказала, что во время совершения убийств вообще находилась на улице и наблюдала за всем через окно. «Женщины Маккуиллан сидели на диване, и [мужчина] в них выстрелил, – заявила она. – Я слышала, как одна из них застонала, а потом открыла глаза и сказала: “Боже! Ты привел меня сюда, чтобы убить?”»

Блай поняла: правды от Лиззи не добиться. В конце концов она разозлилась и решила надавить. «Я считаю, вы в одиночку и без посторонней помощи убили своего мужа, Маргарет и Сару Маккуиллан и похоронили их, – отрезала журналистка. – И я не думаю, что вы хоть секунду своей жизни были не в своем уме, а еще вы самая проницательная и удивительная женщина-преступница, какую только знал этот мир».

Лиззи лишь улыбнулась в ответ.

Решив во что бы то ни было добиться признания, Блай надавила еще сильнее. «Вы убили этих людей или нет?» – спросила она. Была почти полночь. «Давайте в другой раз. У меня голова болит, – ответила Лиззи. – В другой раз».

Блай собралась уходить, но остановилась в дверях камеры, чтобы задать последний вопрос: раскаивалась ли Лиззи в своих преступлениях?

Лиззи снова улыбнулась. «Даст Бог, мы еще встретимся», – ответила она. У Блай по спине пробежал холодок. Журналистка ушла.

Она заслуживает друзей не больше, чем кошка

В ожидании суда Лиззи становилась все более и более агрессивной. Она напала на миниатюрную жену шерифа, сняла с подошв тяжелых башмаков стальные подметки, чтобы впоследствии использовать их в качестве оружия, и попыталась поджечь свою камеру. А еще объявила голодовку.