Леди удачи

Единственным развлечением Мэри Рид были кости и карты. Но, как бы ни любила она азартные игры, она не позволяла им мешать ее главным интересам — кораблю и его предназначению. Она поддерживала такую дисциплину, которая, если бы не ее агрессивное и несомненное лидерство, привела бы к мятежу. Беспечные, бессердечные и безжалостные пираты любили, чтобы пленные выполняли за них всю работу, в то время как они подгоняли бы несчастных своими саблями. Только капитан знал, сколько провизии может взять на борт корабль, и считал каждый лишний рот. Мэри отказалась брать пленных, кроме тех случаев, когда это было необходимо, чтобы уничтожить захваченный корабль, и только для того, чтобы высадить их на ближайшем берегу. И если члены команды временно использовали пленных на тяжелых работах, это было их личное дело, а те, кому не нравилось такое обращение, всегда могли прыгнуть за борт. Она также не позволяла напиваться на борту, она сократила обычную порцию рома до маленькой кружки на ночь. Правило устава, касающееся драк, было расширено, оно включало в себя все споры, которые могли привести к поножовщине. Мэри приказала, чтобы все споры решались в кулачном бою. Если же спорщики были слишком разгорячены, чтобы удовлетвориться простой дракой, их запирали по каютам, пока не находили удобную отмель, на которой можно выяснить отношения с помощью сабель.

Но пиратка вовсе не собиралась терять людей в драках. Когда она сама была простым матросом, ее заставили рыть могилу побежденному в такой драке, не представлявшей для нее интереса и в которой она не участвовала. Теперь она не видела смысла в продолжении этой традиции. Когда двое из ее матросов начинали вопить, что непременно убьют друг друга, то она приказывала им сойти на берег и разобраться там. Она не спрашивала о чем был спор, это ее не волновало. Ее волновало то, что оба матроса были ценными членами команды, и потеря любого из них была бы невосполнима. Назначив себя и одного из дозорных судьями, она сходила на берег вместе со спорщиками. В лодку они брали две лопаты с длинными ручками.

Во время короткого путешествия оба спорщика занимались тем, что проверяли запалы своих пистолетов и затачивали острия сабель. Обычно каждый был вооружен двумя пистолетами, саблей, наточенной, как лезвие бритвы, и легким двусторонним топором, висящим у пояса. В соответствии с установленным порядком, на берегу они вставали лицом друг к другу на расстоянии двадцати—двадцати пяти шагов и, по команде, сходясь, стреляли из своих пистолетов. Разряженное оружие отбрасывали в сторону. Когда же сражающиеся были друг напротив друга, они начинали биться тяжелыми клинками. Если же один из них ломался, его заменяли топором. И так они сражались до конца. Победитель, если он был в состоянии, возвращался на корабль, а побежденного оставляли гнить на солнце. Кто при этом проигрывал по–настоящему, так это дисциплина.

Два новых бойца предвкушали поединок и не обратили внимания на лопаты в лодке.

Однако, когда они добрались до берега и начали осматривать свое оружие, их резко отвлекли. Капитан выкрикнула приказ начать копать могилу для того, кто проиграет. Она стояла с пистолетами за поясом и со скрещенными руками. Ее приказ нельзя было не исполнить, хотя попытки и были. Каждый матрос уверял, что другой едва ли заслуживает чести быть похороненным.

— Да, я верю вам обоим. Но все равно копайте, черт вас побери. Копайте!

Солнце палило нещадно, а копание для пирата — тягостная работа. Оба матроса начали отбрасывать в сторону маленькие порции песка.

— Нет, ребята, полные лопаты. Эта яма должна быть широкой и глубокой. Может быть, вам обоим придется лежать в ней. Сделайте ее широкой и глубокой, почти до уровня воды. Разгоряченному трупу будет полезно остудиться в морской воде. Копайте!

Матросы взялись покрепче за свои инструменты и стали двигаться немного быстрее, вскоре по их телам уже бежал пот. Едва ли достигнув глубины в восемнадцать дюймов, они присели отдохнуть, надеясь, что пиратка сочтет эту глубину достаточной.

— Нет, ребята, — сказала Мэри, угадав их намерения. — Она должна быть глубиной примерно в сажень. Я сказала глубже!

Два фута! Тридцать дюймов! Три фута! Матросы уже были близки к намеченной цели. Но едва песок летел в сторону, как тут же сыпался обратно в яму. Эта работа показалась бы адом даже крестьянину, для пирата же она было просто невыносима. Два дуэлянта, ругаясь друг на друга, повернулись к капитану и вдруг начали жаловаться друг другу на то, что поступили на службу на такой корабль. Холодная вода, доходящая им уже до колен, остудила их пыл, и они отбросили лопаты и отказались и копать и драться.

Мэри Рид стояла, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и громко смеялась. Два несостоявшихся бойца, униженные и раскаявшиеся, стояли в стороне от остальных и вытирали со лбов пот. Желания сражаться в них не осталось.