Леди в красном

Это была фотография Люси, сделанная в пять лет, летним солнечным днем, когда они втроем поехали кататься на лодке Джо. Элеанор выбрала именно эту фотографию, потому что на ней у Люси были выгоревшие на солнце волосы, а лицо от постоянного пребывания на солнце покрылось веснушками. Здесь она меньше всего походила на Лоуэлла. Однако Лоуэлл глянул на снимок лишь мельком и тут же сунул его в карман. Элеанор не удержалась и презрительно заметила:

— Тебе даже не интересно, как она выглядит?

— Я знаю, как она выглядит.

Элеанор была ошарашена не только его ответом, но и легкостью, с которой он это сказал. Так, словно и без того знал о Люси все. Она почувствовала себя еще более неловко и поняла, что начинает впадать в настоящую панику.

Она опустилась на диван напротив него, поправляя на коленях юбку. Будь он желанным гостем, она предложила бы ему чашку кофе и что-нибудь перекусить. Но Лоуэлл явился незвано, поэтому ему нечего было рассчитывать на гостеприимность.

— Что ж, думаю, нам надо поскорее с этим всем разобраться, — сказала она, видя, что он не торопится уходить. — Я хорошенько все обдумала, и если ты все еще настаиваешь, то я готова принять то, что ты хочешь дать в качестве… компенсации. При одном условии: это не дает тебе права претендовать на что-либо, имеющее отношение к Люси. Ты должен держаться от нее подальше. — Она уставилась на него твердым взглядом, ясно давая понять, что решение обжалованию не подлежит. — Я ясно выражаюсь?

— Вполне. — Его лицо расплылось в улыбке. Он казался таким расслабленным, словно заранее все предвидел и был готов к ее ответу.

— Ты долженпонять, что не сможешь ее навещать… или предпринимать еще какие-то действия подобного рода, — подчеркнула она.

Он кивнул и мягко произнес:

— Не думаю, что ты или я в этом заинтересованы.

— Хорошо, если так. Я рада, что мы пришли к взаимопониманию хотя бы в этом вопросе.

Казалось, на этом ее страхи должны были улетучиться, но отчего-то она по-прежнему оставалась настороже. И поняла почему, когда Лоуэлл заговорил снова.

— Ты ставишь довольно жесткие условия. — Улыбка все еще не сходила с его губ. — Но это вовсе не значит, что мыне можем видеться.

Элеанор на какой-то миг лишилась дара речи. И только когда Лоуэлл поднялся с кресла и сел рядом с ней на диван, она вновь обрела голос. Она вскочила с дивана и встала у камина со словами:

— Думаю, тебе лучше уйти.

Лоуэлл поднялся, словно действительно собрался уходить, но вместо того чтобы взять шляпу и пальто, подошел к ней.

— В чем дело, Элеанор? Мы взрослые люди, к тому же об измене мужу речь уже не идет. — Он взглянул на свадебное фото в рамке на каминной полке. На снимке Джо обнимал ее за талию, при этом вид у него был слегка потрясенный, словно он до сих пор не мог поверить в свое счастье. Сама же Элеанор, одетая в бледно-розовое подвенечное платье, была воплощением мрачной решимости держаться до конца. — К тому же оба мы прекрасно знаем, что ты бы никогда не вышла за него, если бы не ждала ребенка. Моего ребенка, — заметил он, глядя на нее с сальной улыбкой.

В этот миг он вызвал у нее такую лютую ненависть, которую она еще в жизни ни к кому не испытывала.

— Мой муж был прекрасным человеком. И замечательным отцом, —сказала она голосом холодным, как зола в камине. — Поэтому я буду крайне признательна, если ты не станешь впутывать его в грязные замыслы, рождающиеся в твоей голове.

— Дорогая, твоя преданность выше всяческих похвал, — произнес Лоуэлл, одной рукой облокачиваясь на каминную полку и чувствуя себя в доме абсолютно раскованно, будто являлся его владельцем. — Думаю, твой муж возражать не станет.

Его бессердечные слова подействовали на Элеанор как удар хлыста, и она взорвалась:

— Он умер за свою страну! Чего не скажешь о тебе.

По тому, как он прекратил ухмыляться, она поняла, что задела его за живое: Лоуэллу было уже под пятьдесят и в призывной возраст он не попадал. Но он очень быстро справился с собой и грубо расхохотался:

— Зачем идти на войну, когда в тылу остается столько прелестных вдовушек, нуждающихся в утешении?

Он взял ее за талию и притянул к себе. От неожиданности она настолько растерялась, что не могла даже сопротивляться, но быстро пришла в себя и попыталась его оттолкнуть. Тщетно. Он только крепче прижал ее к себе. Все, что она смогла, — это отстраниться на достаточное расстояние, чтобы с размаху залепить ему пощечину. Он поморщился от боли, однако это только еще больше его распалило. Он впился в ее губы, но не с былой нежностью, а грубо, причиняя боль.

Элеанор, собрав все силы, вырвалась из его объятий.

— Если ты сейчас же не уберешься, я вызову полицию, — заявила она с напускной храбростью. Возможно, угроза прозвучала бы убедительнее, если бы ее голос не дрожал.

Лоуэлл только расхохотался в ответ. Она бросила на него испепеляющий взгляд:

— Не веришь? Только попробуй!