Ледяная княжна

– Вот, – почтительно, но с достоинством секретарь подал королю свернутую ленту телефонограммы. – Только что из Анаполя телеграфировали. А это вам.

Серый конверт шлепнулся на колени Актавиусу, и тот с раздражением подумал, что юнец вконец зарвался, даже жаль, что у его ведомства на выскочку ничего нет. Но это не страшно. Все ошибаются рано или поздно, надо только не упустить момент.

Эдгард вчитался в мелкие буковки, и его тяжелое, обвисшее за последнее время лицо разгладилось.

– Ну вот, а говорили, ничего нет. Нашлась ведь эта, как ее, – он сверился с лентой, – Жаррин. А где одна, там и остальные, верно, Актавиус?

– Верно, ваше величество, – склонил голову начальник канцелярии. Он только что закончил просматривать донесение агента. Как это обычно бывает, официальный доклад, пусть и отправленный по проводам, недавно протянутым к нескольким крупным городам Шарналии, пришел одновременно с донесением курьера. Его люди сработали быстрее лопухов из Анаполя, которые небось два дня сочиняли телеграмму для его величества.

Сам Актавиус лопухом не был. А потому не стал говорить о том, что, кроме бедняжки Жаррин, шансов найти остальных просто нет. Как докладывал агент, ими было проверено поместье, принадлежавшее графу Зельцеру и до сего времени считавшееся заброшенным. Граф уже был схвачен и прямо из спальни городского дома препровожден в камеру, где и ожидал допроса. Впрочем, его арест наверняка ничего не даст. Просто люди Актавиуса, доведенные до отчаяния проклятым делом, хватались за любой след.

Кстати, о них. Следов в поместье было оставлено множество, в основном кровавых, но направления, куда они вели дальше, не существовало. Как добавил от себя агент, возникало впечатление, что все обитатели усадьбы в один миг взяли и растворились в воздухе, оставив после себя только грязь, кровь и трупы.

Их особо и не прятали, сбрасывая в пересохший колодец усадьбы. Количество не было указано, но Актавиус почему-то не сомневался, что в колодце найдутся все до одной пропавшие. В отчете упоминался также труп мужчины. Свой? Чужой? Случайный свидетель? Жаль, его личность установить не удалось. Впрочем, халат и темно-коричневый цвет кожи убитого, по мнению агента, позволяли сделать вывод, что свой.

Значит, не церемонятся. Что же…

Актавиус потер подбородок, краем уха прислушиваясь к радостному кудахтанью ожившего мага и его заверениям в глубоком раскаянии и надеждам, что все наладится. Что же… ставки выше, чем он предполагал, и, кажется, он догадывается, кто является целью убийц в халатах.

Мелькнула мысль предупредить, но он тут же отбросил ее как сентиментальную и потому недостойную его личности.

Двумя днями ранее

Все вышло так, как и предлагал сон. Когда она поняла это? Наверное, когда вышла в коридор… или нет, еще раньше. Когда шагнула за порог душной кухни, когда поймала взгляд конвоира, когда щелкой голубого неба поманила открытая входная дверь…

Руки и ноги заледенели, во рту пересохло.

Не смогу! Не получится!

Давай! – холодом ткнулся невесть откуда взявшийся в коридоре сквозняк.

Торопись! – подтолкнул в спину.

Беги! – ударил порывом в полную силу, когда она очутилась за калиткой.

Они так и бежали вместе. Она и ледяной ветер. И за свистом ей слышался ласковый женский голос: «Беги, девочка, беги».

Она не помнила, как бежала. Как рваным хрипом вырывалось из горла дыхание, как резало в груди от боли, как пот заливал глаза. Она просто бежала, а ветер вел, помогал, подсказывал.

Поздно ночью Жаррин увидела сквозь густые еловые ветви желтые огоньки избушки. Пошатываясь, чувствуя неимоверную слабость во всем теле, дошла до домика, рванула на себя скрипучую дверь, перешагнула через подгнивший порог и под испуганный мужской вскрик рухнула на темный дощатый пол.

– Хозяин…

Взволнованный шепот за спиной заставил его поморщиться. Опять… Не могут без него и шагу ступить. Отвлекают…

Чувствуя, как нарастает в груди ярость, шаман медленно повернулся. Нельзя отвлекать, когда он приступил к завершающему этапу. И какой идиот этого не понимает?

При виде залитых тьмой глаз хозяина у Тасыра отхлынула кровь от лица, он шагнул было назад, но тут же остановился, словно наткнувшись на стену. Густыми, ожившими чернилами с пола поднялись тени. Они всегда приходили на смерть.

Осознав это, Тасыр упал на колени и тоненько завыл, обхватив голову трясущимися руками.

– Говори! – громовым раскатом прозвучал обычно тихий голос хозяина.

Тасыр онемел от страха и вжал голову в плечи, но ослушаться не посмел. Захлебываясь от ужаса, зачастил, глотая слова и не поднимая головы. Хотел было зажмуриться, но оторвать взгляд от черных кожаных туфель хозяина не мог.

Тасыр рассказал и о побеге, и о девчонке, и о поисках, но та как вода сквозь песок утекла, а когда начал повторяться, услышал холодное:

– Он ваш.

Его визг захлебнулся быстро. Тени работали аккуратно, не оставляя следов крови. Их привлекало нечто более вкусное – жизнь, которую они забирали с превеликим удовольствием.

Шаман встряхнул тонкими кистями рук, размял пальцы. Задумался.