Ледяная Кровь

Он никогда не предлагал сочувствия, которое я бы все равно отвергла, но он внимательно слушал и задавал вопросы, вытаскивая из меня вещи, которые иногда удивляли меня. И вот однажды я рассказала ему о том дне, когда пришли солдаты, и мой голос сломался, я забыла с кем говорю позволив себе потеряться в страхе и ужасе того дня. Когда я вытерла глаза и посмотрела на него, он взирал на меня с такой глубокой яростью, что я отшатнулась назад.

— Теперь я знаю, почему ты нас так ненавидишь.

Я моргнула в замешательстве. — Я не ненавижу тебя.

— Ну, может быть, тебе стоило.

Мое сознание мчалось с возможными ответами, но ни один из них не казался правильным, либо раскрывал слишком много их того что я чувствовала, либо казался недостаточно искренним вследствие его сильных эмоций.

— Я чувствую себя здесь в безопасности, — наконец сказала я.

Он сглотнул и резко встал. — Ты достигла максимума во владение мечом. Теперь сосредоточься на своих занятиях с Братом Тислом.

Я смотрела, смущенно и обиженно, когда он зашагал к конюшне. Я упорно трудилась на наших уроках и думала, что совершенствуюсь. Оказалось, что он думал иначе.

Пока я собрала еду, чтобы вернуться к Брату Пилу, я увидела Аркуса на его лошади, Алебастере, который быстро и свирепо бежал к лесу.

***

В один теплый весенний день почти два месяца спустя с тех пор, как я приехала в аббатства, я одела свои тренировочные штаны и тунику и направилась на скалистую площадь, чтобы встретиться с Братом Тислом. Извивающиеся тонкие травы высунулись из грязи, а юго-запада ветер зашуршал ветвями ладана. В воздухе пахло чистой землей и дрожжами, доносившимися со двора пивоварни.

— Этот маневр называется хвост дракона, — сказал Брат Тисл.

Он продемонстрировал прием, опиравшись на свою трость, выставив левую ногу вперед, затем двигал свободной рукой вперед и назад, словно держал невидимый хлыст. В воздухе образовалась плотная ледяная воронка, которая сузилась к концу и треснула о землю, сделав ее белой.

— Я видел, как мастер Огненной Крови использовал этот маневр в битве на равнинах Арис, — сказал он.

Я выставила ногу вперед и повторила движения Брата Тисла. Искры выпрыгнули из моей руки, и упала на землю с фиаско. Я выругалась, и попробовала еще раз. На этот раз тонкая нить огня выскочила и скрючилась на земле прежде чем исчезнуть.

— Только вчера ты с легкость создавала огненные стрелы, — сказал он с намеком на разочарование.

— Я знаю. Просто… некоторые дни лучше, чем у других. — Я не знала, почему мои силы настолько непоследовательны. Иногда мое внимание было острым, а разум ясным, и мой дар подчинялся каждой команде. В другие дни я чувствовала себя рассеянной, и мне казалось, что неважно, насколько сильно я работаю. Казалось, что-то тянет меня вниз, словно мокрую тряпку, обмотали вокруг моего сердца.

— Я чувствую, что у тебя столько мощи, Руби, — сказал он с надеждой и отчаянием. — Что тебя останавливает?

Образ моей матери пришел ко мне. Я часто вспоминала о ней, вспоминала ее спокойный и практичный способ взглянуть на мир, то, как она медленно, вздыхала, когда сердилась и быстро прощала. Я могла представить ее ловкие руки, которые настолько умело, смешивали новые настойки и мази. Иногда ее лица мелькало в моем сознании, и я обнаруживала, что искры во мне умирают.

— Пологая… это из-за того как я была воспитана. Моя мама ненавидела насилие любого рода. Она бы не хотела, чтобы я замышляла убийство кого-то своим даром.

— Вот почему ты борешься? Потому что твоя мать не одобрила бы это?

— Дело не только в этом.

У меня всегда было такое чувство, будто что-то струиться под моей кожей. Словно глубоко внутри стояла кастрюля с кипящей водой или вулкан, ожидающий своего взрыва. И всю жизнь я боролась с этими ощущениями. А Брат Тисл хотел, чтобы я освободила его.

— Меня учили скрывать мой дар, — объяснила я. — Никогда не использовать его. Когда я выходила из себя, было сложнее контролировать его. Моя мама называла это подарком, но… Я пожала плечами, глядя на землю. — Я знаю, что она тоже считала это угрозой. И так оно и было. Однажды я была так зла, что почти сожгла нашу хижину. Я немного застенчиво взглянула на монаха. — Огнекровные как я не должны жить в зданиях из дерева и соломы.

Раздался низкий смешок позади нас. Я обернулась. В какой-то момент Аркус приблизился к нам, тихий, как тень.

— Итак, если твой огонь зависит от того на сколько сильно ты зла, — сказал Аркус, шагая вперед, — возможно я смогу разозлить тебя.

— Что? — Спросила я, мой пульс подскочил с неуверенностью, как это случалось каждый раз, когда я видела его с того дня, когда мы в последний раз разговаривали под фруктовыми деревьями. — И как ты это сделаешь?

— Что ж, я помню, тебе не нравится, когда тебя бросают в реки или пруды. Мы могли бы начать с этого.

Я скрестила руки. — Это также ослабляет мою силу.