Ледяная Кровь (ЛП)

— Следуй за нами, — сказал мне Аркус, его тон был грубым, но не враждебным. — Брат Лэк, я буду признателен, если вы проводите меня и мисс Отрэра до аббатства.

Он и еще один монах подняли Брата Тисла. От меня не ускользнуло на, сколько бережно, и внимательно Аркус прикасался к нему, как, будто он нес спящего отца. Было ясно, между ними было уважение, даже любовь, и эта мысль заставила мою грудь болеть с какой-то ревностью. Прошло много времени с тех пор, как кто-то относился ко мне с нежностью.

Они двинулись вдоль аббатства к лазарету. Я последовала за ним медленно, моя лодыжка заболела от напряжения и холодного ночного воздуха.

Брат Лэк перешел на мою сторону, наклонился и прошептал мне на ухо. — Возможно, вы смогли обмануть Брат Тисла, но я вижу вас такой, какая вы есть: мстительным Огнекровным, намеревающимся уничтожить место, которое поклоняется Богу Северного ветра. Я не знаю, как вы смогли сюда пробраться, но я обещаю вам следующее: я не успокоюсь, пока вы не вернетесь в тюрьму, где вам и место. Даже если мне придется самому вас туда отвезти.

Яркость его маленьких черных глаз показала, что он опасно искренен. Разве нужно много? Одно простое сообщение, предупреждающее солдат о моем присутствии. Или, может быть, однажды ночью я обнаружу, что меня вытащили с кровати и затащили в экипаж, направляющийся в ближайший гарнизон. Я сделала ошибку, позволив облегчению убедить меня, что здесь я в безопасности. Я никогда не буду в безопасности с последователями Форса; Я должна была помнить это.

В дверном проеме аббатства появился Аркус. — Заходи внутрь, — приказал он.

Больше не было времени сомневаться или ждать, пока мое тело заживет. Любая участь была лучше, чем оказаться в тюрьме.

Я уеду сегодня вечером.

Глава 6.

В лазарете было тихо — густая, затянувшаяся тишина, которая заставляет вас фантазировать, что вы слышите невозможные вещи, такие как движение паука на подоконнике или шорох мышиного хвоста, волочившегося по полу в темноте.

Я лежала на своей кровати, притворяясь спящей, пока Брат Тисл и Сестра Пастель дремали на соседних койках. Аркус выбрал кровать, ближайшую к двери, словно тень, охраняющая аббатство от моего опасного присутствия.

Сначала я боялась, что Аркус планирует не спать всю ночь, и будет приглядывать за мной, но посмотрев на меня каменным взглядам и приказав мне спать, он успокоился и лег на кровать. Он не стал благодарить за помощь в спасении Сестры Пастель, или возможно считал, что это я начала пожар. А может, в этот момент ему было все равно. Он двигался медленно и, казалось, очень устал, словно тушения огня отняли у него все силы.

Когда дыхание у всех было медленным и ровным, и только кашель, иногда нарушал тишину, я подняла кожаные сапоги, которые были отброшены Братом Тислом. Взяла толстый плащ, весящий на стене и босиком, на цыпочка подошла к двери.

Когда я повернула ручку, она слегка скрипнула. Я застыла и резко взглянула на массивное тело Аркуса. Он спал на боку, капюшон все еще плотно прикрывал половину его лица. Разве не трудно так спать и дышать? Я стала ждать, затаив дыхание. Наконец, когда он не сдвинулся с места, я повернула ручку и открыла дверь.

Я шла на ощупь по тёмным коридорам аббатства до восточной двери, прежде чем надеть сапоги, и выйти на улицу, чтобы дойти по мерзлой земле до кухни. Там я нашла кожаную сумку и наполнила её яблоками, твердым сыром, немного вяленым мясом, горсткой орех и семян, также я взяла острый нож с деревянной ручкой и фляжку.

Я знала, что у Брата Гамута, есть небольшая коморка, примыкающая к кухне, где он высушивает и измельчает травы. Стеклянные бутылочки выстроились вдоль полок. Осмотрев каждую, я выбрала те, которые сочла наиболее ценными. Если бы у аббатства были какие-нибудь серебряные или золотые украшения — подсвечники или хоть что-то, что можно было бы продать — я бы взяла их вместо этого. Но я не видела ничего достойного воровства.

Я нашла ещё одну сумку и наполнила её до отказа стеклянными бутылочками, тщательно заворачивая каждую в льняные бинты.

Когда я добралась до конюшни, лошади взбудоражились, возможно, они все ещё ощущали дым, который задерживался в воздухе от церковного огня. Один из них был массивным, яростно белым жеребцом Аркуса. Он фыркнул, затопал и сверкнул на меня горящими глазами. Его я, не за что не стану брать. Вместо этого я подошла к кобыле с желтой шерстью, которая встретила меня мерцающим взглядом ее мягких, карих глаз. Я погладила её и почувствовала облегчения, когда она не уклонялась от моего тепла. Через несколько минут я оседлала ее.

Мы покинули конюшню и поехали на запад. Когда кобыла чуть привыкла ко мне, а я уселась удобнее, я удлинила вожжи, и мы поскакали быстрее. Ощущение свободы пронзило меня, пьянящая и прекрасная легкость.

А затем мы пересекли западную границу, которую установил Аркус, и тихий лес сложился вокруг меня, словно руки старого друга.

***

Кобыла шла сквозь высокие сосны и голые дубы, я позволила ей самой выбирать путь.