Ледяная магия

От его взгляда стало не по себе, точно так же, как в Перекопе. Поверить бы тогда предчувствию, сразу сбежать! Но прошлого не воротишь.

– Нет, – столько же твердо повторила я. – За добром платят добром.

– Он колдун?

Рассмеялась дикому предположению.

– Не все ненавидят людей, как вы, мастер Рэс, вы бы точно бросили меня замерзать на улице.

Гордон тяжко вздохнул:

– Ведь по документам узнаю, глупая вы женщина, зачем упорствуете? Допрос – не игра, госпожа Рур, здесь решается ваша судьба. Вы твердите о невиновности, так докажите ее. Пока слишком много лжи и уверток.

– Потому что я вам не верю. Как можно откровенничать с человеком, который уже написал внизу листа: «Виновна»?

В кабинете ненадолго воцарилось молчание. Гордон смотрел в окно, я – на него, уродцы в банках – на меня. Брр, жуть какая! Вдруг инквизитор собирает коллекцию из поверженной нечисти, тогда и мою голову заспиртует.

– Я бы не бросил.

– Что? – не поняла, о чем он.

– Я не бросил бы вас замерзать на улице, – медленно повторил инквизитор и отодвинул листы протокола.

Хотелось снова качнуть головой: «Не верю!», но не стала.

Видимо, вопросы кончились, иначе почему он молчит? Сидит, подперев подбородок ладонью, и буравит взглядом, изучает. Поразительно спокойный – как я мечтала сейчас о таком невозмутимости! Колени дрожали от мышечного напряжения, зубы начинали отстукивать барабанную дробь. Облизнув губы, осмелилась прояснить очень важную деталь:

– Как вы поняли, что я ледяная ведьма? Еще тогда, на улице.

– Предположил, – поправил Гордон и снова встал, только подошел не ко мне, а к окну. Бросив рассеянный взгляд в стекло, он в пол-оборота продолжил: – Видите ли, ведьме кажется, будто она ничем не отличается от обычных женщин. В какой-то степени это правда, но хороший следователь накапливает признаки, по которым с достаточной долей вероятности можно предположить наличие или отсутствия темного дара. Вы не покрыли головы в мороз.

– И что?

Абсурд! Фыркнула, выразив отношение к столь бредовому способу определения ведьм.

– Вы не чувствительны к холоду, только и всего. Блондинка, вышли из аптечной лавки, двигались плавно, привлекали внимание.

– О да, – нервно рассмеялась в ответ, – красивых женщин издавна считали ведьмами!

– Тут другое, – качнул головой Гордон и приблизился на пару шагов, – хотя, признаю, вы действительно красивы. Я говорил о влечении, которое неосознанно транслирует каждая ведьма, вы не исключение.

Он перешел границы дозволенного.

До предела натянув привязанную к спинке стула цепь, вскочила и презрительно процедила:

– Не приписывайте низменных желаний чужой магии.

Понимала, после такого отношение инквизитора резко ухудшится, не только о чае, об элементарном комфорте придется забыть, но не могла молчать. Сильный пол обожал обвинять в собственной похоти женщину. То она слишком яркую кофточку надела, то походкой призывала зажать ее в уголке, то улыбнулась – множество вещей, оправдывающих чужую невоздержанность. Теперь еще влечение. Я не желала внимания Гордона Рэса, это он собирался залезть ко мне под юбку, мало заботясь, совпадают ли наши желания. И на основании чужих эмоций я ведьма?!

Инквизитор и бровью не повел, предложил присесть и заметил:

– Мы разбираем не мои желания, а ваше преступление.

– Которое я не совершала.

Пусть не надеется, чистосердечного признания не последует.

– Это еще не установлено, – заметил Гордон и силой усадил обратно на стул.

Для верности положил руку на плечо. Резко стало не по себе, во рту скопилась вязкая слюна. Пальцы инквизитора казались могильной плитой, придавившей к стулу. Впрочем, руки у него действительно сильные, пусть ухоженные, но с мозолью мечника. А еще заметила характерную потертость между средним и указательным пальцами, такая бывает у тех, кто часто пользуется артефактами на цепочках.

– Вам известно назначение ошейника? – Голос Гордона хлестал по щекам, утратив былые нотки сочувствия.

Промолчала. Разве не так давно старший следователь любезно не просветил по данному вопросу?

– Это не обычные кандалы, – продолжил инквизитор, сильнее вонзив пальцы в мое плечо. – Они блокируют силу ведьмы или колдуна, запирает дар внутри тела. А знаете ли вы, что происходит, если он или она пытаются обойти запрет? Боль, невыносимая, парализующая боль.

– От которой страдают часами. – Спасибо, на память не жалуюсь.

– Согласны испытать такую?

Качнула головой. Глупый вопрос!

– Рад, что вы запомнили. Прыгать из окна тоже не пробуйте: слишком высоко, без снежной подушки сломаете ноги. С переломами в тюрьме тяжело.

– Я невиновна.

Небо, когда он поймет, когда до всей инквизиции дойдет, что ведовство не делает убийцей! Или знакомства с жертвой и приворотного зелья хватило для превращения аптекарши в злодейку? Ни мотива, ни материальной выгоды, ну что бы я выгадала от смерти Анаиса? Правильно, ничего. Еще неизвестно, какого нового начальника стражи назначит, вдруг он меня шарлатанкой объявит?

– Кое-кто считает иначе.