Ледяная месть

— Ну, меня тоже искать будут. Я же твой друг и спрятать тебя мог. Но ты не бойся, про это место никто не знает… А я здесь часто бываю, мы с Алевтиной прекрасно проводим время. Поэтому подруг своих я сюда не возил… Я тебя успокоил?

— Вполне.

— Ну, тогда я пойду.

— А Валентина сюда не нагрянет?

— Не нагрянет, — не останавливаясь, махнул рукой Кеша.

— Спасибо тебе, братан.

Вместо «пожалуйста» Кеша закрыл за собой дверь.

Мы с Анжелой быстро освоились в доме. И ужин на скорую руку приготовили, и стол накрыли. Водку поставили, вино — все, чем богат был поселковый магазин. Но посиделки не задались. Не успел я опрокинуть и пару стопок, как Алевтина отправила нас в баню.

Муж у нее действительно был мастер на все руки. Баню кирпичную поставил, размером с небольшой дом. Раздевалка, трапезная, моечная с маленьким бассейном, парилка — все по уму, со вкусом. Кафельные полы, стены деревом обиты, уютно, банным духом пахнет. И трапезная такая, что запросто можно было накрыть стол прямо здесь. Баня сняла с меня усталость, выветрила из головы дурные мысли, и ничто не помешало мне, вернувшись в дом, получить бешеное удовольствие в объятиях Анжелы.

Глава 19

Сажать картошку дело нудное, но благодарное. Во-первых, запасы на зиму, а во-вторых, не самое худшее лекарство от скуки. Пока только профилактическое лекарство, занять себя чем-то надо. К тому же мы могли застрять здесь надолго и свой запас нам точно не помешает.

Но лучше бы я не брался за это дело. Огород немаленький, пока его вскопал, намаялся. Клубни еще в землю не бросил, а вопросы в голове уже проросли. Зачем это все мне, если картошку можно у соседей купить, тем более что деньги у меня для этого есть. Хотелось все бросить, но Алевтина уговорила. Нет, она не упрашивала меня, просто семян для меня раздобыла. Четыре ящика своего прошлогоднего картофеля дала, еще у соседей поспрашивала. Если я откажусь от этой канители, значит, она зря старалась. А женщина она хорошая, не надо ее обижать…

На зоне действовало, в общем-то, справедливое, но уж очень жесткое правило: достал нож — бей. А в деревне что, мягче? Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я взялся за гуж, и если брошу его, та же Алевтина перестанет меня уважать.

В общем, дал я копоти и за один день засеял все, что у меня было. Анжела помогала, но так, по мелочи. Не напрягал я ее особо. Не царское это дело, особенно в медовый месяц. К тому же дом на ней, а это готовка, уборка.

Зарыл я последний клубень и обессиленно опустился на пустой ящик. Теперь точно знаю, что такое настоящий кайф…

— Устал? — спросила Алевтина.

Я даже не слышал, как она подошла. И оборачиваться к ней не стал: сил на это не было.

— Да есть чуть-чуть…

— Вроде бы не деревенский, а работаешь быстро, — сказала она, усаживаясь на ящик неподалеку.

— Так жену мою Анжелой зовут.

— И что?

— В Чикаго авторитет такой есть, Анджело, главарь мафии. Анжела — его дочь. Если вдруг что, ножом по горлу, и в землю. Не посажу картошку, все, мне кранты, — с обреченным видом сказал я, цокнув языком, и для большей убедительности провел пальцем по горлу.

— Шутишь? — напряглась женщина.

— Шучу. На самом деле Анжела у меня мухи не обидит…

— Да, хорошая у тебя жена, — с непонятной для меня грустью произнесла она. — Сколько ей лет?

— Двадцать.

— И моей дочке столько же было бы, — вдруг всхлипнула Алевтина.

Было бы… Теперь ясно, почему в ее взгляде сквозит вселенская тоска. Дочка у нее погибла. Или просто умерла.

Я не стал спрашивать, что да как. Зачем, если все и так ясно, только душу женщине бередить. Я просто опустил голову в знак соболезнования.

— Убили ее. Сначала изнасиловали, а потом убили…

Алевтина хотела еще что-то сказать, но не выдержала тяжести нахлынувших чувств и разрыдалась. Я оставался с ней, пока она не выплакалась.

— Извини, навеяло вдруг, — сказала она, смахнув с глаз остатки слез.

— Да нет, это ты меня извини. Сижу тут как сухарь, ни о чем не спрашиваю. Хотя на душе кошки скребут… Скотов этих нашли?

— Да нашли.

— Посадили?

— Посадили… Кольку соседского посадили, он за моей Маринкой бегал. На него все свалили. На семнадцать лет посадили.

— В этой жизни нет справедливости, — вздохнул я.

— Нет. И никогда не будет! — простонала она и пошла к себе домой.

А я, чуть погодя, отправился к себе.

— О чем ты с Алевтиной там шептался? — ревниво спросила Анжела.

— О любви.

— Чего?!

— О любви к детям… Ты что, ревнуешь меня? А у нее дочь твоего возраста…

— Дочь? У нее? — озадачилась Анжела.

— Была дочь. Изнасиловали ее, а потом убили… Сначала про тебя спросила, потом про дочь вспомнила…

— А когда ее убили?

— Не знаю. А что? Если ты боишься, что и тебя могут, так тебе это не грозит. Ты со мной, я из-за тебя любому глотку перегрызу.

— Я почему-то в этом не сомневаюсь, — влюбленно глянув на меня, прильнула ко мне Анжела.

Хорошо мне с ней в этом доме. Очень хорошо. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Жара в парилке неимоверная, а Кеша еще парку поддал. Мне пришлось закрыть рукой нос, чтобы не сжечь слизистую.

— Э-эх, хорошо! — блаженно протянул Кеша.