Ледяная месть

Большой дом у Алевтины, и обстановка лучше нашей, да только тоскливо здесь. Одна она живет, но такое ощущение, что где-то по второму этажу бродит приведение ее дочери. Ушла Марина, но ее фотографии остались. Все стены в комнате в фотографиях, вся ее жизнь здесь вывешена — от младенчества до тех лет, с которых она канула в вечность. А на одной стене, как икона в красном углу, висела самая большая фотография, не менее метра высотой. На ней Марине лет шестнадцать-семнадцать. Улыбается девчонка, смело смотрит в жизнь, которая, кажется, вся у нее впереди, и не знает еще, что ждет ее в недалеком будущем. Свеча под этой фотографией горит, как лампадка под иконой. И еще я увидел снимки какого-то мужчины, их было немного, но тем не менее…

— Это твоя дочь?

— Да, Марина.

— Красивая.

Девушка действительно была хороша собой. Даже более красивая, чем ее мать. И гораздо более молодая…

— Красота ее и погубила.

— А это муж? — спросил я, коснувшись фотографии солдата в парадной форме.

— Леша. Здесь он совсем молодой. Я еще в школе училась, когда он из армии вернулся. Первый парень на деревне, девки его любили. А он выпить любил… Всегда любил выпить…

— Ну, дом он хороший построил…

— Какое-то время он пил и работал. Хорошо пил и хорошо работал. Потом сильно стал пить и слабо работать. Пока совсем не спился. Тогда уже никакой работы… Так напивался, что, казалось, дальше некуда. А оказалось, было. Когда Марины не стало, он так напился… Ее в один день похоронили, его — в другой… — Алевтина всхлипнула, смахнула непрошеную слезу.

— Когда это было?

— Да уже три года как…

— Колька соседский ее убил?

— Да нет, на Кольку все списали.

— Кто списал?

— Да, говорят, из Скоровска приезжали. Речка у нас тут, купаться они приезжали. Не знаю, как Марину туда занесло. Ее на следующий день нашли, задушенную… Зачем тебе это знать? — подозрительно посмотрела на меня Алевтина.

— Ну, вопросы вдруг возникли…

— Вдруг? То не возникали, то вдруг возникли?

— Хотелось бы знать, что это за уроды.

— Говорю же, из Скоровска приезжали.

— А кто конкретно?

— Кто ж их знает? Они фамилии свои не оставляли.

— Но ты же говорила, что они — выродки богатых родителей.

— Потому и не смогла их милиция найти, что у них богатые родители. Вернее, не захотела найти…

Темнила Алевтина, и этим только подтверждала мои догадки.

— Ну, тогда понятно… Жаль, что так вышло.

— Жаль?! — изумленно протянула Алевтина. — Да это не жаль, это трагедия! Жизнь моя разбита, понимаешь! Я не живу, я существую!

— А уродов этих наказать хочешь?

— Каких уродов? Которые Марину мою? Да я все бы отдала, чтобы они все сдохли!

— Ну, так, может, их найти надо?

— Они Марину мою убили! Они Лешу моего убили! Они меня убили!

— Наказать их за это надо, — гнул я свою линию.

Но Алевтина меня не слышала, продолжая причитать:

— Будь они все прокляты! Пусть они горят в аду! Пусть они вечно горят в аду!

Ничто так не сближает деревенских мужиков, как бутылка водки.

Не должен я был знакомиться со своим соседом, что жил справа от нас, но и держаться в стороне тоже глупо. Вдруг это покажется ему подозрительным, и он решит, что я от кого-то прячусь? К тому же повод познакомиться с ним был очень удачный. Он сидел на завалинке перед своим домом, играл в домино с каким-то мужиком, время от времени тайком прикладываясь к бутылке, чтобы не видела жена. Я тоже вышел за забор, якобы для того, чтобы покурить, потом подошел к ним, посмотреть, как они играют, а спустя четверть часа уже забивал с ними «козла». А потом и водочки принес, закуску.

Семену Макаровичу моя идея понравилась, а вот жене его не очень. Только разгонять она нас не стала, даже в дом позвала. Правда, дружка с нами не пустила. Суровая она баба, хотя и росточкам небольшая, и статью не блещет. Семен Макарович — мужик здоровый, рослый, но боялся ее как огня.

— Ты на мою Наталку не обижайся, просто мне спуску давать нельзя. Я же русский мужик, а русскому мужику русская баба нужна, такая, чтобы коня на скаку, ага. — Семен Макарович был порядком подшофе, язык заплетался, да и я уже хорошо под градусом. Но ничего, выдюжу. Мне лишь бы до правды докопаться. — С конем полегче будет, чем с русским мужиком. За нами глаз да глаз нужен, а если надо, то и кулаком в лоб. А то ведь и спиться можно, если за нами не смотреть…

— Я слышал, сосед ваш Леша спился… Не знаю, как его по имени-отчеству.

— Ну да, Леша… Алексей Валерьевич… Хороший мужик был, золотые руки… Не уследила за ним Алевтина. Спился мужик. Совсем спился. И сгорел от водки. Там не только водка. Дочь у него погибла, он и перебрал с горя.

— Да, слышал такое, изнасиловали девчонку, задушили. Колька это какой-то сделал…

— Колька?! — нахмурился вдруг мужик. — Кто тебе такое сказал, что Колька?

— Ну, его же посадили.

— Посадили. Без вины посадили. Оклеветали Кольку.

— Кто?