Ледяная месть

— Тогда у тебя еще есть шанс выжить. Если скажешь, кто Марину «замочил».

— Я не знаю.

— Как это не знаешь?

— Ну, я не знаю, кто они такие…

— Я понимаю, дом у тебя каменный, — со зловещей ухмылкой глянул я на крышу дома. — Думаешь, не сгорит? А я думаю, сгорит. Знаешь, что такое «коктейль Молотова»? Главное, в окно попасть, но это не проблема. Из десяти бутылок одна точно попадет…

— Да нет, я серьезно! — не на шутку разволновался Рогов. — Я видел, как эти ребята в машину садились, номера запомнил…

— Где ты видел?

— Ну, я сети на реке ставил, ходил проверять…

— И что?

— Как что? Ну, крик слышал. Пошел на крик, смотрю, парни какие-то в машину садятся. Они мимо меня проехали, огоньки над номером горели, я номер запомнил. А потом на этом месте Марину нашли, я в милицию пошел. Я же как лучше хотел…

— А тебя купили, да?

— Купили. Сказали, что вслед за Мариной пойду, если буду на своем стоять. Они ведь убить могли.

— Кто тебе такое сказал?

— Ну, мужик ко мне подъезжал. Солидный такой мужик, в костюме, на джипе. Так, мол, и так, будешь умным, будешь жить хорошо, будешь глупым, считай, что уже пожил. В общем, угрожал он мне…

— Что за мужик?

— Я не знаю. Он не представился.

— А если он вообще никто и никакого дела к насильникам не имел?

— Ну, он же не стал бы мне просто так деньги давать.

— Логично. Значит, он заплатил тебе, чтобы ты не смог опознать преступников?

— Нет, он заплатил мне, чтобы я забыл про номер.

— И ты забыл?

— И я забыл.

— А в тюрьму Микула сел?

— Ну, я же в этом не виноват!

— Виноват тот, кто Глотову задушил. Но раз такого нет, на тебя вся вина ляжет. Сначала вина ляжет, потом ты сам ляжешь. На два метра под землю, в деревянном макинтоше…

— Но я правда не знаю!

— А кто знает?

— В полиции знают.

— Кто конкретно?

— Следователь был. Следователь Брюшняков это дело вел…

— Как его найти?

— В Скоровске он работает, в прокуратуре…

— Да нет, с ментом я не могу говорить, — с досадой покачал я головой. — Понятия не позволяют с ментами контачить. Да и злой я на ментов, еще грохну этого следака ненароком. Ты мне лучше номер машины скажи. Ну, на которой душители были…

— Так это, забыл я уже… Столько лет прошло…

— Нельзя мне с ментами. Мне лучше тебя, падлу, «замочить», — зашипел я на Рогова.

— Ну, я только цифры помню, там три семерки, — запаниковал Рогов. — А буквы забыл. Мне же сказали забыть, я и забыл…

— Скоро и тебя забудут… Я в Павлике был, там тебя за последнего держат. Никто тебя добрым словом не помянет, когда тебя хоронить будут. И на могилку к тебе никто придет…

— Помню только, что московский номер был.

— Московский?

— Московский.

— Три семерки?

— Да, три семерки.

— А машина какая?

— Ну, «Ауди» там был. Внедорожник «Ауди»… Белого цвета…

— «Ку-пять» или «Ку-семь»?

— Не знаю. Знаю только, что это «Ауди» был…

— На кого зарегистрирована машина? — попробовал я подловить Рогова.

— Не знаю, на кого. Я только номера сказал, а Брюшняков там сам все сделал.

— Что сделал?

— Ну, владельца машины нашел.

— В Москву ездил?

— Я не знаю… Я ничего не знаю.

— А мужик откуда был? Ну, который тебе заплатил.

— Не знаю… Наверное, из Москвы. Номера у него на машине московские были.

— А сами номера запомнил?

— Нет. Не стал запоминать.

— Страшно стало?

— Неважно, — потупил голову Рогов.

— Неважно, — передразнил я его. — Девчонку беззащитную задушили, а ему неважно. Ладно, живи пока. Трогать тебя не будем. Но если кому про наш разговор скажешь, — и я красноречиво провел пальцем по своему горлу.

Судя по его реакции, Сеня поверил, что запросто могу полосонуть ножом по горлу. Жаль только, что это не помогло ему вспомнить еще что-нибудь интересное. Впрочем, три семерки на внедорожнике «Ауди» — это уже кое-что. Ведь у меня целый архив баз данных ГИБДД по Москве и Московской области, и я прихватил его с собой — на всякий случай. Не надо далеко ходить, чтобы просмотреть все «Ауди» с тремя семерками на московских номерах…

Глава 22

Не был Коля Микулов лагерным авторитетом, и срок я с ним не мотал. Но в одном я был прав, когда говорил с Роговым, нельзя мне было встречаться со следователем Брюшняковым. В розыске я, и встреча с представителем закона могла стать для меня роковой. И все-таки я рискнул.

Мне даже не надо было заходить в прокуратуру, чтобы навести справки о Брюшнякове. Мне помог анахронизм из прошедшей эпохи, когда лучшие работники предприятий вывешивались на «Доске почета». Этот атавизм я обнаружил перед зданием скоровской прокуратуры, на которой красовался товарищ Брюшняков, правда, без указания должности и звания.

На фотографии Брюшняков был в штатском. И домой из прокуратуры он возвращался тоже в «гражданке». Видимо, форму оставил на службе, а может, и вовсе ее не носил. Тщедушный он какой-то для форменной одежды, неказистый. Голова у него плешивая, а перхотью весь пиджак усыпан. Идет, в платок сморкается — смотреть на него противно. А мне ведь не только смотреть надо, но еще и говорить с ним, причем вежливо, без обострений.

— Здравствуйте, Олег Александрович.