Ледяная принцесса

Прихожая, гостиная, кухня и маленькая спальня. Вера шла следом, опустив глаза. Комнаты были темными и скучными. Лучшие времена обоев миновали давным-давно, и никто не удосужился снять линолеум, чтобы обнажить деревянный пол, как это обычно делали в таких старых домах. Но при всем при том все было очень опрятно и сияло чистотой. Ни пылинки по углам — чистейшая, гнетущая безнадежность, пронизывающая дом снизу доверху. Нелли аккуратно присела на самый краешек старого кресла с ушастыми подголовниками. Вполне непринужденно, будто именно она была хозяйкой дома, она жестом указала Вере на диванчик, позволяя присесть. Вера смиренно покорилась и села, тоже на самый краешек, и замерла, но ее руки нервно ерзали по коленям.

— Сейчас особенно важно, чтобы мы продолжали молчать. Ты это понимаешь?

Нелли не столько спрашивала, сколько приказывала. Вера кивнула, не поднимая глаз.

— Положа руку на сердце, не могу сказать, что сильно сожалею о том, что случилось с Александрой. Она получила то, чего заслуживала. И, как я полагаю, в этом ты со мной согласна. Я всегда знала, что рано или поздно эта шлюха плохо кончит.

Вера отреагировала на заявление Нелли, бросив на нее быстрый взгляд, но продолжала сидеть тихо. Нелли ощущала откровенное презрение к этой побитой жизнью, безрадостной женщине, в которой не осталось ни воли, ни желания, — типичный рабочий класс с вечно склоненной головой. Не то чтобы Нелли считала, что должно быть по-другому, она просто не могла не презирать этих людей. На самом деле ее больше всего раздражало, что она обязана Вере Нильссон. Что поделаешь: если надо платить — значит, надо платить. Она пришла убедиться, что Вера будет молчать. Так было раньше, так должно быть и впредь.

— Конечно, все это очень неприятно, но все получилось так, как оно получилось, и сейчас как никогда важно, чтобы мы не принимали поспешных решений. Все должно остаться как прежде. Мы не в силах изменить прошлое, и незачем вытаскивать скелет из шкафа и перетряхивать грязное белье. — Нелли открыла свою сумочку, достала белый конверт и положила его на стол. — Вот тебе тут немного, чтоб пополнить кассу. На вот, возьми.

Нелли подвинула конверт к Вере. Вера посмотрела на него, но брать не стала.

— Я сожалею о том, что так все вышло с Андерсом. Но, может быть, все не так плохо, ему это скорее на пользу. Я хочу сказать, что в тюрьме выпивку особо не раздобудешь.

Нелли тут же поняла, что не просто позволила себе лишнее, а перегнула палку. Вера медленно поднялась с дивана и дрожащим пальцем указала на дверь:

— Вон!

— Да нет, Верочка, ты все неправильно поняла…

— Вон из моего дома! Андерс не должен был попасть в тюрьму. А ты забирай свои вонючие окаянные деньги и проваливай в ад, ты, ведьма драная. Я-то хорошо знаю, из какой помойки ты вылезла. И хоть ты бочку духов на себя вылей, все равно от тебя дерьмом воняет.

Нелли попятилась, видя в глазах Веры неприкрытую ненависть. Вера сжала руки в кулаки и стояла выпрямившись, в упор глядя на Нелли. Казалось, все ее тело дрожит от накопившейся за долгие годы злобы. В ней не осталось и следа былого подобострастия, и Нелли в этой ситуации стало очень неуютно. Но если она сейчас ответит, то тем самым поставит себя на один уровень с Верой, окажется ей ровней. По мнению Нелли, она всего лишь назвала вещи своими именами. Как плохо люди переносят правду. Нелли заторопилась к двери.

— Проваливай отсюда и больше не показывайся.

Вера решительно выставила ее из дома, но прежде чем захлопнуть дверь, она швырнула наружу конверт. И Нелли пришлось наклониться и шарить по крыльцу, чтобы поднять его. Пятьдесят тысяч — не такая сумма, чтобы оставить ее валяться на земле. Она почувствовала себя униженной, особенно когда увидела, как раздвинулись занавески в соседнем доме и оттуда наблюдали, как Нелли копошится в грязи. Ну да ничего, Вера будет посговорчивее, когда останется без денег и Нелли не захочет нанимать ее на работу. В любом случае ее работа в доме Лоренсов определенно закончена. А больше-то Вере податься, пожалуй, и некуда. Нелли была уверена, что Вера свое получит и ей придется на коленях ползти за пособием. Никто и никогда не оскорблял ее безнаказанно.

Он чувствовал себя как водолаз. Руки и ноги отяжелели и не хотели сгибаться после ночи на нарах в камере. Голова никакая, словно ватой набитая, с бодуна. Андерс оглядел свою квартиру. Пол грязнющий — полицейские здорово натоптали своими сапогами. Но ему на это наплевать. Немного грязи в углу — не то, о чем стоит беспокоиться.