Ледяная скорлупа

Поплавень понемногу утекает, мы уже выкинули весь балласт, а смотрите, как тяжело посудины отрываются от дна. Скоро они станут не под силу кобулакам. Там внизу наверняка есть ключи с поплавенью, иначе бы оттуда не тянуло теплом. Там наверняка полно еды. Не может быть, чтобы среди обрывов и отрогов не было медной руды и прочих руд. Другого пути — назад, на пустынную равнину, — у нас нет.

— Может быть, ты и прав. Но кобулаки не пойдут вниз с отвесного обрыва. Хоть ты что с ними делай. А если мы туда спустимся и не найдем вонючих ключей? Тогда мы точно не сможем поднять телунды назад из пропасти. У нас не будет обратного пути.

— Да, это риск. Но плутая по равнине, мы тоже скоро сядем на дно. Без всяких надежд. А там, внизу, есть хотя бы надежда. Там хотя бы неизвестность, а здесь — безнадега.

— Может быть, вышлем разведчиков вниз налегке? Станет ясней насчет надежды.

— Я против. Там в отрогах жмор заплутает. Слишком легко потеряться в этой бездне.

— У нас же есть гонг. Оставшиеся будут бить в него время от времени. Гонг будет слышен от самих ялдабродовых углов.

Старший задумался. Ему было боязно отпускать товарищей в эту бездну. Десять сроков назад всё решилось бы просто — он сам нырнул бы в пропасть во разведки — самому совсем не страшно, наоборот, заманчиво. Но сейчас он будет обузой. А впрочем, чем он лучше их. Почему, доверяя себе, не доверяешь другим и трясешься за них, как за маленьких. Пусть идут…

— Хорошо. Кто готов? Все?! Ну, это слишком. Достаточно троих.

Давай ты будешь ным, ты у нас потверже рассудком. Еще ты и ты.

Теперь слушайте мои условия. Мы будем бить в гонг каждые две по́годи[11]. Через каждый передых будем бить троекратно. По прошествии смены — восемь ударов. Если где-то в ущелье перестанете слышать гонг, немедленно поднимайтесь выше окружающих холмов. Ни в коем случае не удаляйтесь друг от друга. Вы должны не только слышать друг друга, но еще и видеть. Светитесь как следует!

Времени вам — две смены. Возьмите хоть один арбалет на всякий случай.

Трое с двумя улзенями исчезли в пропасти. Зазвучал первый удар гонга — смысла в этом ударе еще не было, но договор есть договор. Скоро стихли посвисты разведчиков и щелчки улзеней.

Две смены тянулись долго и тяжело. Особенно долго и тяжело потянулись передыхи по истечении двух смен. Разведчики опаздывали. Как часто опаздывают с возвращением те, кто ушел в неизвестность, пропав из виду! Им-то хорошо — тем, кто ушел. Им так хочется посмотреть, что за тем поворотом, за тем холмом, а потом быстренько вернуться и успеть к сроку. Ну, или опоздать, но совсем немного. А товарищи почему-то нервничают, вслушиваются в пустое пространство, места себе не находят.

Старший внимательно глядел на улзеней, зная, что они первыми услышат разведчиков на подходе. И вот на пятом передыхе после двух смен улзени один за другим встрепенулись. Скоро и сами путешественники услышали нечто. Но это не были локационные сигналы. Какие-то протяжные звуки… Ритмичные и раскатистые.

— Да это же они песню поют!

Вскоре стали различаться ритм и слова. Это была простоватая, но хорошая песня. В данном контексте — очень хорошая:

— Мы плывем — будет всем жмора́м сарсынь,
Всем жмора́м сарсынь,
Всем жмора́м сарсынь!
Вот и мы — значит, всем жмора́м сарсынь,
Всем жмора́м сарсынь,
Всем жмора́м сарсынь!

Вся команда и все улзени рванули навстречу. Только Старший опомнился — кто-то ведь должен смотреть за кобулаками — и вернулся. Вскоре возбужденная компания прибыла в лагерь.

— Там такая страхида на нас напала! Похожа на саурену, только втрое больше!

— Вроде на вас ни одной царапины.

— Да, первым его Банг встретил, увернулся и шарахнул, около хвоста. Эта тварь изогнулась, пытаясь достать улзеня, тут я подоспел и шарахнул ее прямо в морду, а заряд-то у меня побольше, чем у Банга. Она забилась в конвульсиях, тут мы еще добавили. Похоже, готовенькая.

— У вас есть, что сообщить, кроме охотничьих рассказов?

— Да, конечно. Отвесный обрыв на глубине полтора-два свиста переходит в круто спускающиеся отроги. Между ними — ущелья. По верху отрога — кораллы, в ущельях всё покрыто лапчатым кустарником. Ниже из ущелий тянутся осыпи — чем глубже, тем положе.

На осыпи — заросли черного стланика. Идя над такой осыпью, добрались до дна пропасти. Глубина там по ощущению семь-восемь свистов, точнее не скажешь. Противоположный склон пропасти не высвистывается, может быть, его и нет вовсе. Дно холмистое, много плоских камней, длинноленточника, ураминии и рощ длинноствольной араминарии — стройматериала в избытке. Моллюсков и прочих тварей тоже в избытке. Многие крупнее, чем у нас, — например, та тварь, что на нас напала, похоже, и вправду саурена.

Еды — изобилие. Ключей с поплавенью мы не нашли, для этого нужно больше времени. Зато заглянули в одну из расщелин — оттуда тянуло теплом, и чувствовалась едкая вонь, которая часто идет вместе с поплавенью. И еще мы нашли вот что.