Ледяная Смерть

Бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга. Потом я поднялась и, не оборачиваясь, вышла из кухни. Слезы капали на футболку, но я их не замечала. Антон прав. Всем вокруг от меня худо. По моей вине погиб Костя, я усыпила Ваню, убила кошку и ранила человека, который меня спас. Неудивительно, что Хельга выбрала меня – я и без ее волшебной силы была ходячей катастрофой. Стоило ли возвращаться в реальность, чтобы в этом убедиться?..

Ответа у меня не было.

Глава 11

Вера, 13 лет

Я плохой человек. Я всегда это про себя знала и, как могла, скрывала от окружающих. Мне не было жаль колобка, Белоснежку, Гензель и Гретель, я не сочувствовала далматинцам, которых собирались пустить на пальто, не переживала за Ассоль, которая, может, и вовсе не дождалась своего капитана, а просто сошла с ума.

В первом классе нам рассказали о подвиге Зои Космодемьянской, а я смотрела на благоговейные лица одноклассников и думала: неужели они не видят, что нет здесь никакого подвига, а только одна недальновидность? Я подняла руку и спросила об этом учительницу. Наша классная уже готова была выдать заготовленную фразу, но я спешно добавила:

– Я имею в виду, зачем стоять до последнего? Можно же было сдаться.

Лицо учительницы вытянулось под толстыми квадратными очками.

– Ее бы тем более убили, – обескураженно выдала она.

– Ну, тогда можно было что-то рассказать немцам, правильно? Что-то важное. Чтобы она начали ей доверять.

В классе повисла такая тишина, что было слышно, как сглотнула классная. Морщинистая рука лежала на пышной груди под желтым свитером, точно она собиралась молиться.

– Зоя Космодемьянская совершила героический поступок, – звучно произнесла она чуть громче обычного. – Мы чтим ее подвиг до сих пор. А рассказать в немецком плену что-то важное значило предать своих товарищей. Но я уверена, Верочка, это не то, что ты имела в виду.

Я смутилась. На самом деле это было именно то, что я имела в виду, но тишина подсказывала лучше любых советов: молчи. Молчи и соглашайся.

– Конечно, – шепотом ответила я. – Вы правы, София Павловна.

И хоть учительница приняла мою капитуляцию, до самого конца начальной школы одноклассники называли меня не иначе, как “предательница”.

На рассвете я аккуратно сложила футболку и платья, которые поочередно носила последнюю неделю, убрала в диван подушку и одеяло, надела чудом пережившую пробный урок футболку с Микки-Маусом и поехала к маме.

Чтобы купить билет на электричку, мне пришлось снова вообразить на ладони свернутые купюры, а у стеклянного окошка кое-как изъясняться жестами. Все сорок пять минут поездки я мысленно пыталась связаться с Лестером, но то ли его приемник сломался, то ли он нарочно меня игнорировал.

День выдался пасмурный, ветер нес запах мокрой травы и листьев. Я шагала по улице от железнодорожной станции к метро, стараясь вовремя уворачиваться от спешащих навстречу людей. Судя по наплыву пассажиров, день был будний. И почему-то ужасно напоминал тот, когда Антон нашел меня.

В глубине души я не хотела верить, что все так закончилось. Но он ясно дал понять: я не та, кому помогают по доброй воле. Как будто я сама много кому в жизни помогла… Его так со всех сторон обидела: мало было Вани, теперь еще и кошку заморозила. И кто знает, будет ли его слушаться раненая рука.