Ледяная Смерть

Толпа повернула в сторону красной «М», и я двинулась следом. У стеклянной двери с надписью «от себя» пришлось остановиться. Мимо сновали люди, двери хлопали, кто-то говорил по телефону, а я застыла, не в силах сделать и шага. Картинка такой же двери, от которой остались одни осколки, заслонила мысли. Сердце стукнулось о грудную клетку, отдавшись в ушах и затылке.

– Девушка, осторожно! – крикнул кто-то, рывком распахнув соседнюю дверь.

До меня донесся шум поездов, и голову накрыл чугунный колпак паники. Я читала о таком. Стоит один раз чуть не проститься жизнью в определенных обстоятельствах, как тело запомнит, что эти самые обстоятельства ведут к смерти – и отныне всякий раз будет запускать стоп-реакцию, стоит снова в них попасть. Что ж, мне никогда больше не спускаться в метро?

Я набрала воздуха в легкие и начала медленно выдыхать через нос. Как Антон учил? Вдыхать носом, выдыхать ртом. Заземляться. Я стою на асфальте, он твердый. Стою ровно. Вдох. Мне ничего не угрожает. Выдох.

– Такси! Такси! – голосил у самого входа в метро низенький человечек в кепке. – Быстро, недорого. Такси!

Стоило мне встретиться с ним взглядом, как человечек приглашающим жестом распахнул дверцу ржавой иномарки. Я с облегчением убралась с дороги снующих туда сюда людей, подошла к нему и быстро нацарапала мамин адрес в блокноте.

Водитель радостно закивал.

-Тут недалеко, ага. За пять сотен довезу. Нормально?

Я показала большой палец и села на переднее сидение. Первый поток транспорта спал, так что ехали мы быстро. Несколько раз таксист пытался заговорить со мной, хотя я усиленно делала вид, что интересуюсь многоэтажками за окном.

– Нездешняя что ль? – добродушно спросил он.

Я покачала головой. Впереди замаячили знакомые салатовые дома.

– А я вот здешний. Лет двадцать катаю красивых девушек.

Я стала внимательнее высматривать нужный дом.

– И столько уже повидал, на целое кино хватит…

Впереди показалась моя школа. Почти приехали. Тут водитель снова глянул на навигатор и развернулся. Я изо всех сил замахала руками в сторону бело-коричневого здания с вывеской “Гимназия”.

– Ты немая что ли? – добродушно спросил водитель и оглянулся, готовясь вписаться в поток машин. – Да знаю я, что ты мне показываешь. Поворот просмотрел. Скоро будем.

Лестер предупреждал меня. Сейчас я удобная мишень. К тому же одна, без защиты.

Мужчина кинул на меня обеспокоенный взгляд в зеркало заднего вида и вдруг тихо сполз с сидения.

– Свят, свят, свят. Пресвятая дева матерь Божья, спаси и сохрани!

«Руль!» – выдохнула я, забыв про голос, и закашлялась. В голове возникла такая четкая картинка аварии, что я могла сказать, где окажется размозженная голова водителя, когда мы перевернемся.

Я схватила его за плечо и, сама не сознавая, что делаю, послала приказ сквозь желейные руки.

– Пресвятая Владычице… убогих заступница, печальных утешение… – шептали потрескавшиеся губы мужичка, но пальцы его послушно сомкнулись на руле.

Сотрясаясь всем своим круглым телом, он вырулил на обочину и заглушил мотор. Я с усилием повернула голову. Запястье водителя пересекала белая линия, уходящая под полосатый рукав мятой рубашки. Мышцы непроизвольно дергались.

«Лестер, если ты ждешь подходящего момента, то вот он», – отчетливо произнесла я про себя, но кроме собственного голоса в голове ничего не услышала. Положила на приборную панель сложенную купюру и на несгибающихся ногах выбралась из машины. Та тут же с визгом снялась с места.

Я огляделась. У дороги жались ларьки с мороженым, вдали виднелся крошечный парк. Район был мне знаком. Я заглянула в темнеющее стекло одного из ларьков и встретилась взглядом со своим отражением. Ни горящих глаз, ни перьев в волосах. Чего он испугался?

Стекло передо мной дрогнуло и опустилось, в нем показалось круглое женское лицо.

– Мороженого, девушка?

Я помотала головой и побрела в сторону многоэтажек.

***

Лестера дома не было, зато мама дожидалась меня чуть ли не с рассвета. Убедившись, что я не голодная, она принялась распекать меня на все лады: не позвонила, шляюсь где попало, так и не нашла свои вещи в аэропорту ("Не нашла же? Вот я так и думала!»). Наум, с опозданием выбравшийся из моей комнаты и потягивающийся со сна, лениво поддакивал ей важным “Умм”. Я наклонилась к нему, втайне опасаясь, что он зашипит, как Мася, но он привычно растянулся у моих ног, не прекращая издавать утробные звуки, и подставил мне грязно-белое пузо со свалявшейся шерстью.

Хоть кто-то меня не боится.

Улучив момент, когда поток причитаний иссякнет, я юркнула в комнату. Под дверью тут же послышалось возмущенное мяуканье – пришлось впустить старого скрягу.

На столе меня ждала сложенная вдвое записка. Стоило развернуть ее, как к горлу взвился поток прохладного воздуха.