Ледяная царевна и другие зимние истории (сборник)

Он вспомнил, как мама говорила отцу, что все братья и сестры Софьи на небе. А кто живет на небе? Известно, Господь и его ангелы. Может, и отец ее там? И разве ангел не может быть путешественником? Он же летает повсюду…

– А откуда ты знаешь? – спросил он осторожно.

– Идем, я тебе покажу.

Как и в прошлый раз, Софи взяла его за руку и вновь повела по коридорам дворца – только теперь они пошли не в дальние комнаты, а в парадный зал. Там, перед последней дверью, девочка приложила палец к губам, осторожно приоткрыла дверную створку, заглянула и прошептала:

– Пойдем.

Мальчик зашел вслед за ней в обширную бальную залу и замер… Посреди залы стояло высокое-превысокое дерево. Он еще никогда не видел, чтобы такое громадное древо росло прямо в доме. Да и подобных деревьев не видел еще никогда – на нем не было листьев, только множество острых зеленых иголок.

– Что это? – Володя подошел к непонятному дереву и недоверчиво потрогал иглы – они и впрямь были колкими.

– Елка, – сказала Софи. – В Одессе они не растут. Ее привезли специально для меня, – похвасталась девочка.

– Зачем?

– На Рождество…

– Но зачем? – Володя не понял, зачем на рождество Иисуса Христа тащить в дом какое-то дерево, к тому же огромное и неприятно колючее.

– Потому что мой папа – ангел. – Девочка подняла руку, показывая ему туда, где на макушке ели сидел большой ангел с серебристыми крыльями и золотыми волосами.

– Это же кукла, – сказал Володя.

– Я знаю, – кивнула Софи. – Но мой папа такой же. Только очень большой, – Софи стала на цыпочки и подняла руки вверх, показывая, как велик ее папа.

– Выходит, твоя мама – жена ангела? – попытался понять ее мальчик.

– Да, – уверенно подтвердила Софи. – И когда я вырасту, я тоже непременно выйду замуж за ангела. Ведь они – самые красивые.

Софи опустила руки, подошла к елке поближе и запрокинула голову – она смотрела на золотоволосую куклу так жадно и в то же время жалобно, что мальчик внезапно сказал:

– Хочешь, я достану ее?

– А ты сможешь? – глаза Софи распахнулись от удивления.

Володя понятия не имел, сможет он или нет, но ему страшно захотелось как-то проявить себя перед непонятной, волшебной девочкой, удивить ее, постоянно удивлявшую его.

Поэтому он лишь храбро кивнул и направился к ели. Она была очень большой, и внутри, там, где ветви отходили от ствола, на них было не так много иголок. Мальчик начал карабкаться вверх по шершавым ветвям, они въедливо и недружелюбно царапали ему шею и спину, руки вмиг стали липкими от смолы. Он не знал, как долго пробирался вверх, как высоко успел забраться, но ель вдруг покачнулась и завалилась набок. Он даже по-настоящему не успел испугаться, просто все закружилось, поехало вправо и вниз, и он понял, что лежит на полу среди колючих, но все-таки мягких ветвей. Пошевелившись, мальчик неуверенно выполз из-под елки – его волосы были взъерошены, к курточке прилепились иголки. Золотоволосый ангел с макушки лежал неподалеку на натертом до блеска палисандровом паркете. Девочка быстро подхватила игрушку, подбежала к Володе, подала ему руку и крикнула:

– Бежим, скорее бежим…

Со всех сторон слышался топот приближающихся слуг. Они вылетели из зала, пронеслись по коридору, вбежали в детскую. И тут случилось чудо – Софи рассмеялась.

– Ты был такой смешной… из-под елки… такой смешной… как ежик в саду…

– Лошадку и саблю, – быстро пробормотал он, напоминая небу про главное желание.

Софи нежно посмотрела на золотоволосого ангела и с любовью поцеловала игрушку.

– Да, – убежденно сказала она, – он точно такой же, как мой папа.

Всю ночь Володя не спал, ворочался, то и дело просыпался, надеясь, что, открыв глаза, найдет свои сбывшиеся мечты рядом с кроваткой. Но их не было…

Зато в тот вечер был праздничный бал по случаю первого дня Рождества. Во дворец Потоцких на десятках экипажах с лакеями съехались все именитые люди Одессы, с женами и детьми. Или все же дети с родителями – поскольку праздник был детским, устроенным в честь малышки Софи…

Одесса сияла праздничными огнями. По приказу герцога Ришелье центральные улицы города украсили двести фонарей на налитом в плошки сале. У подъезда дворца горели десятки сальных плошек и масляных ламп. С зимнего моря дул сильный ветер. Плясала метель, и за время пути от дома к дворцу пудру на париках лакеев сменил толстый слой мелкого белого снега.

В каминах дворца пылал огонь, гудели старые печи. Камер-лакей распахнул перед возбужденной детворой двери зала и так же, как Володя вчера, – в первый миг все остолбенели. Никто из них тоже не видел елей. А тем паче таких. Рождественская елка сверкала! На широких пушистых ветвях светились огни разноцветных парафиновых свечей, мерцала серебряная мишура, позолоченные грецкие орехи, конфеты в блестящих бумажках, засахаренные фрукты и пряники, яблоки и апельсины.

А на макушке снова сидел золотоволосый ангел… Изукрашенное волшебное дерево было столь прекрасным, что Володя снова застыл в дверях – он стоял до тех пор, пока мама легонько не подтолкнула его вперед.

– Что это? – с любопытством спросил старший брат Володи.