Ледяное озеро

Сол положил трубку на рычаг, пересек комнату, снял с вешалки пальто, надел, обмотал вокруг шеи мрачный темный шарф и со шляпой-котелком в руке вышел из комнаты.

— Я вернусь… о… примерно к четырем, — произнес он, минуя женщину с похожим на каравай лицом, заседающую за огромных размеров пишущей машинкой. — Велите Чарлзу заняться теми бумагами. Нет, со мной нельзя будет связаться.

Сол шагнул в коридор и двинулся в сторону лифтов. Он не хотел покидать Лондон, не повидавшись с Мэвис.

Глава третья

Лондон, Найтсбридж[11]

Длинные гудки в телефонной трубке тянулись бесконечно. Джейн Ричардсон воспринимала происходящее на другом конце провода так же явственно, как если бы находилась там сама. Как пронзительно звенят телефоны в «Уинкрэге», настойчиво рассыпая свои тревожные трели по всему дому: в большом холле, в буфетной у Роукби, в кабинете Генри, в гардеробной у Каролин.

Наконец на середине звонка трубку сняли, и Джейн услышала резкий, неприятный голос с французским акцентом:

— Алло?!

— Кто это? — раздраженно спросила Джейн.

— Липп.

— Липп… Мне следовало бы догадаться… Почему вы отвечаете на звонки?

— Потому что большее некому. Это миссис Сол?

Как же она ненавидела, когда ее называли миссис Сол!

— Липп, после стольких лет службы вам, безусловно, известно… Когда отвечаете на звонок — если уж вынуждены это делать, — соблаговолите называть сначала номер, а не просто говорить «алло». Это бессмысленно. Человека могут ошибочно соединить с кем угодно. Я не понимаю также, почему вы должны снимать трубку. Где Роукби? Вам положено знать. — Конечно же, Липп знает, она всегда знает, кто где находится.

— Роукби помогает сэру Генри с генератором.

— О, право же! Это весьма прискорбно.

«Господи, почему человек такого возраста и общественного положения, который вдобавок держит полный штат прислуги, обязан лично заниматься генератором?» — с досадой думала Джейн. Это выше ее понимания.

— Пожалуйста, пойдите и сообщите леди Ричардсон, что я хотела бы с ней поговорить.

Последовал глухой звук — Липп опустила трубку на стол. Джейн услышала удаляющееся цокание каблуков: горничная ее свекрови поднималась по ступенькам. Видимо, она оставила трубку слишком близко к краю стола, потому что послышались шорох и глухой стук, а затем несколько повторных громких ударов. Трубка явно болталась на шнуре, ударяясь о ножку стола. Вскоре в ней послышались противный хруст, новые стуки и удары, и Джейн услышала голос Каролин:

— Джейн?

— Мне здесь положить трубку, миледи? — вклинился голос Липп.

— Да! — одновременно воскликнули Джейн и Каролин.

Бамц!

— Эта ужасная женщина! — сквозь зубы пробормотала Джейн.

— Ты что-то сказала? Ничего? Я отчетливо слышала, как ты что-то произнесла. Впрочем, не важно. Как себя чувствует Сол?

— Прекрасно. Он хочет, чтобы мы приехали в «Уинкрэг» на Рождество.

Из трубки донеслись холодные, твердые, как кристалл, интонации Каролин. Столь ясные и отчетливые, несмотря на расстояние, будто она стояла перед ней собственной персоной. Голос Каролин всегда так звучал по телефону.

— Я вас ожидала. Когда вы прибудете?

— Сол пока не решил. Он намерен ехать на машине, так что захочет выбраться из Лондона заблаговременно, пока не начались рождественские дни. Наследующей неделе я дам вам знать. Полагаю, на этой неделе приезжает на каникулы Утрата? А кто еще будет?

— Эдвин хочет убедить Аликс приехать.

— Аликс! Господи помилуй, после такого перерыва? Вы получали от нее какие-то известия?

— Я получала известия о ней, чего было вполне достаточно. Впечатление, что она попала в неподходящую компанию.

— Аликс достаточно взрослая, Каролин, чтобы самой решать, какая компания для нее подходящая, а какая нет. Она уже не ребенок. Если вы станете наседать на нее, как только она ступит на порог «Уинкрэга», то может получиться, что она сразу повернется и уедет. Я бы на ее месте так и сделала.

— Не думаю, что твое мнение имеет какое-то значение в данном случае.

Так же, как и в любом другом; по крайней мере с точки зрения Каролин.

— Кроме того, я не ожидаю ее появления.

Послышался звук положенной на рычаг трубки, затем пауза, и другой, каркающий, голос:

— Вы огорчили мадам.

Опять Липп!

— Мадам огорчила меня.

— Она уже немолода, вам следует иметь уважение.

— Благодарю вас, Липп. Вы хотите что-нибудь добавить?

— Мадам желает, чтобы вы пошли на Бонд-стрит и забрали постельное белье, которое она заказала. Вы можете привезти его с собой в машине.

— До свидания, — твердо произнесла Джейн.

Она положила трубку с нарочитой аккуратностью, после чего какое-то время сидела неподвижно, сложив руки на коленях. Ни один волосок не выбивался из ее прически. Вся она: от элегантных серых туфель, бледно-серой юбки и серой кашемировой двойки со сдержанной бриллиантовой брошью до чистого, безупречной красоты лица и гладких, словно отполированных, волос — являла собой картину совершенства.