Ледяное озеро

«Его-то она, вероятно, и взяла с собой, но не бриллианты, конечно, нет. Должна остаться бриллиантовая диадема — однажды я надевала ее, когда была маленькая, и вертела на голове, изображая Золушку на балу. Мама, помнится, тогда очень смеялась». Еще Аликс помнила, как позднее мать надевала диадему по какому-то важному случаю. Красное платье. На ней было темно-красное платье со шлейфом, по моде тех лет.

Аликс заставила себя вернуться к настоящему.

— Она, несомненно, оставила некоторые драгоценности дома. В «Уинкрэге».

— И твоя бабушка знала, как распорядиться ими наилучшим образом. Они завещаны дочерям Хелены и находятся в составе доверительной собственности. Ты получишь их, когда тебе исполнится двадцать пять лет.

— Значит, они у бабушки?

— Осмелюсь предположить, они хранятся в банке.

— И Утрата тоже унаследует свою часть, когда ей исполнится двадцать пять лет. А значит, ей придется ждать еще десять. Если я получу через год свою долю, то поделюсь с ней. У нее нет вообще ничего, ей даже нечего надеть с новым платьем, кроме медальона.

При столкновении с конкретной проблемой выражение дедушкиного лица переменилось.

— А разве ты не могла бы одолжить ей ожерелье, браслеты, брошь? — Его вдруг пронзила внезапная мысль: — Я полагаю, у тебя тоже нет украшений?

— У меня есть. Я унаследовала несколько предметов от двоюродной бабушки. Деньги она поделила между нами поровну, но Эдвину вдобавок досталась квартира в Лондоне, а мне — драгоценности. У Утраты тоже есть своя часть, но ничего этого нельзя трогать до двадцати одного года. Большую часть своих изделий я переделала на новый лад, и у меня еще есть кое-какие собственные приобретения. Но ничто из этого Утрате не годится.

— Может, Труди…

— Не беспокойся, дедушка, — сказала Аликс, встала и наклонилась к нему, целуя в голову.

— Имей в виду, Аликс, что твоей бабушке не нравится, когда упоминают Хелену. Она переживала потерю весьма остро.

Аликс улыбнулась и покинула кабинет. Очевидно, бабушка и испытывала какие-то острые переживания, но только не по поводу покойной матери Аликс, это уж точно.

— Тетя Труди, я спрашивала дедушку о маминых драгоценностях.

Труди была в цветочной комнате, когда-то давно использовавшейся для высушивания трав из сада, а теперь это было еще и место, где она кормила собак. Тетка посмотрела на Аликс, держа пакет собачьих крекеров, готовясь насыпать их в щербатые эмалированные тазы.

— Аликс, разумно ли это? Мне кажется…

— Я лишь хотела знать. Ведь у нее были ювелирные украшения, которые должны перейти ко мне и Утрате? Где они? Дедушка говорит, что передал их бабушке, чтобы она о них позаботилась. Значит, они вне досягаемости. И я предполагаю, что она не захочет их отдать, даже когда мне исполнится двадцать пять лет. Скажет, что они не подходят для незамужней женщины. Другие попечители не станут интересоваться, куда она их дела, а дед не собирается в это вмешиваться. Но зачем они ей? У нее множество своих.

— Ей, наверное, пришлось положить их в банк. Нет смысла беспокоиться о них, пока тебе не исполнилось двадцать пять.

— Мне исполнится двадцать пять в следующем году.

— Правда? Господи, как летит время! Ну что ж, тогда она позаботится, чтобы ты их получила.

Аликс не почувствовала в словах тети Труди убежденности.

— Дело не только в драгоценностях. У нас вообще мало вещей, принадлежавших маме. Лишь один снимок, где они с папой. Похоже, все остальное куда-то исчезло.

— Многое из ее одежды и прочего отослали в благотворительные организации. Она сама бы так захотела. Тебе тогда были не нужны ее платья, ведь ты была слишком мала.

— Я разговаривала с дедушкой по поводу ее жемчуга. Был мамин портрет, маслом, где она в этом ожерелье.

Или ей привиделись и картина, и жемчуг, и даже лицо?

Труди издала негромкий звук, что-то вроде вздоха, и, зачерпнув дурно пахнущего мясного варева из ветхой кастрюли, положила его в собачьи миски.

— Этот портрет был написан художником Тэннером. Он имел такое сходство, что у меня сердце разрывалось смотреть на него, когда она… когда до нас дошли вести из Америки. Портрет заказал твой отец и был от него в восторге.

— Что с ним сталось?

— Думаю, он в банке.

— В банке?

— Он мог бы расстроить вас с Эдвином, постоянно вызывая грустные воспоминания.

— А драгоценности? Неужели мама забрала их в Америку, когда поехала туда с Изабел?

— Так тебе сказал дедушка?

— Да, а потом отвлек меня, посоветовав обо всем спросить бабушку, — он, мол, не имеет к этому никакого отношения. Что может оказаться правдой, а может беззастенчивой ложью — когда речь идет о нем, наверняка никогда не знаешь. Вот почему он сколотил такое состояние: это как в игра в покер.

— Мама поглощена хлопотами в данный момент, как ты сама видишь… Он не захочет ее беспокоить, а она не любит, когда вообще упоминают те дни. Прошлое лучше оставить в покое, Аликс, этому меня научила жизнь.

— Чем же бабушка так занята? Дедушка сказал, что подготовкой к Рождеству, но все делаешь ты, а не она.

— Я не пользуюсь ее доверием, — заявила Труди.

Аликс с удивлением взглянула на тетку.