Ледяное проклятье

Сегодня я решил обойти густую еловую рощу чуть стороной, по самому краю, но последовать этому плану в полной мере не удалось — спустя пару часов мы уткнулись на узкую и вытянутую проплешину, лежащую прямо у нас на пути и окруженную со всех сторон деревьями и жидкими кустами. А на самой проплешине — ни одного захудалого кустика или деревца. Пробивающихся сквозь снег пожухлых стебельков травы и тех не видать — ровная снежная поверхность без единого следа. Но не это заставило меня остановиться — кое-что на проплешине все-таки было. Совсем недалеко от ее границы стоял величественный олень с огромными ветвистыми рогами, в паре шагов за ним — семь волков с ощеренными пастями. Бегущий впереди волчьей стаи матерый зверь уже вытянул морду, готовясь сомкнуть клыки на задней ноге оленя и порвать сухожилия. Зимняя охота волков во всей красе, а в этом случае еще и во всей жуткости — все звери превратились в ледяные скульптуры, застывшие прямо на бегу. Судя по всему, красавец олень вымахнул из елового леска на открытое пространство, спасаясь от повисшей на пятках волчьей стаи, все вместе они еще успели промчаться несколько шагов и… и что-то их убило, прямо на ходу превратив в хорошо промороженные туши. И учитывая, что погибшие звери даже не успели упасть на землю, значит, их заморозило в один миг и всех сразу, превратив лапы в закостенелые подпорки.

Застыв на краю открытого места, я настороженно осмотрелся, но не увидел ничего опасного. От легкого ветерка безмолвно покачивались верхушки деревьев, роняя на землю хлопья снега, где-то рядом, сразу за нашими спинами, не умолкая трещала оставшаяся зимовать пичуга, чей покой мы нарушили. Все спокойно, нет ни малейших признаков опасности.

— О-о-о! — пораженно протянул подошедший ко мне коротышка гном, озадаченно уставившись на превратившихся в ледышки лесных зверей.

— Что там, господин? Что там? — попытался привстать лежащий на волокуше Лени. — Господин?

— Тихо! — не оборачиваясь, шикнул я. — А ну замолкли все без исключения!

Лени послушно замолчал, настырный Тикса открыл было рот, собираясь что-то спросить, но тут послышался легкий звон спущенной тетивы арбалета, и стрекотание все не умолкающей птички как отрезало. Взглянув через плечо, я узрел, как один из ниргалов спокойно вешает арбалет за спину. Увидевший эту картину гном захлопнул рот и, прикрыв его ладонями, поспешно закивал: «Молчу, молчу». Я лишь укоризненно вздохнул и вновь обратил внимание на лежащую перед нами проплешину.

Осторожно шагнув вперед, я снял заиндевевший шлем и вновь осмотрелся, с тем же результатом — ну не было в этом впавшем в зимнюю спячку месте ничего особенного. Обычная поляна, и не будь на ней застывших в смертном оцепенении зверей, то она и вовсе ничем не привлекла бы внимания. Таких полянок в округе десяток. Оттолкнув заинтересовавшееся открывшимся лицом щупальце, я нагнулся, ухватил пригоршню снега и швырнул его вперед. Снежный комок шлепнулся на землю, и ничего не произошло — нигде не проявилось движение, не мелькнула тень, вообще ничего. Выругавшись, я, не отрывая взгляда от проплешины, распорядился:

— Разворачиваемся. Сделаем крюк и обойдем.

Рисковать я не собирался.

За моей спиной фыркнула лошадь, заскрипели кожаные ремни постромок — выполняя приказ, отряд разворачивался в сторону. Я же, запоздало вспомнив о магическом взоре, сделал несколько глубоких вздохов — скорее по привычке, чем по необходимости, — на мгновение прикрыл веки, чтобы тут же открыть их вновь. Сначала провел взглядом по сторонам и сразу увидел крошечный искрящийся водоворот, забавно пляшущий на снегу. На десяток шагов левее и гораздо выше — на одной из заснеженных лап исполинской ели — крутился смерч посолидней, да и искры сыпались из него гораздо ярче и куда чаще. По инерции взглянув вверх, я понял, что можно было и не крутить головой по сторонам — достаточно взглянуть на покачивающиеся у моего лица ледяные щупальца и на пульсирующие внутри них яркие синие огоньки. Хмыкнув, я оторвался от этого завораживающего зрелища и всмотрелся в лежащую у моих ног проплешину. В застывших зверях мне не удалось увидеть ничего особенного — обычные мертвые туши. А вот в центре полянки дело обстояло иначе. Там из земли вспучивался небольшой округлый бугорок, то ли сугроб намело, то ли земляной холм, примерно мне по пояс. И в центре этого вздутия было заметно ядовито-зеленое свечение, чуть заметно помаргивающее, словно огонек свечи на ветру.

— Готово! — Раздавшийся за спиной голос Тиксы оторвал меня от изучения холма. — Развернуться уже!

— Хорошо, — неохотно отозвался я, преодолевая желание задержаться и всмотреться попристальней. — Начинаем движение.

Все одно, с края проплешины многого не углядишь. А подходить слишком близко было чревато последствиями. Опустив шлем на голову, я начал было разворачиваться, когда краем глаза зацепил движение на стоящем рядом со мной дереве. Хватаясь за рукоять меча, вскинул лицо вверх и успел заметить мелькнувший кончик пушистого хвоста и посыпавшийся с еловых лап снег. Белка. Фыркнув, я пробормотал:

— Испугала, дуреха.